Черный список Петроградки - Дмитрий Васильевич Подлужный

Максим достал письмо. Писано рукой Ильи.

Строгий, чёткий почерк. Несколько строк:

«Мама, если я исчез – не ищи.

Я думал, что смогу её понять.

Но это не картина. Это дверь.

И за ней – нечто, чего не должно быть.

На пятой ступени что-то меняется.

Я чувствую, как она зовёт.

Я устал бороться».

P.S. Мой образ, возможно, останется. Но это уже не я.

Максим перечитал последнюю строчку трижды.

«Мой образ останется» – как? Где? В чьей голове?

Он осмотрел комнату снова. Ни ноутбука, ни телефона, ни даже банальной коробки с личными вещами. Всё выглядело, как реквизит. Как декорация, подставленная вместо жизни.

– Его вещи? – спросил Максим.

– Он увёз их. Сказал, что на съёмную мастерскую. Адрес не дал. Только сказал, что «там будет последний этаж». Я думала, он метафору…

Максим вернулся домой поздно вечером. Он разложил на столе письмо Ильи, фото картины, дневник Фролова. Все нити сходились в одну точку:

«Картина – не изображение, а переход.

Исчезновения – следствие контакта с ней.

Лестница – символ или механизм, повторяющийся мотив.

Пятая ступень – критическая граница. После неё – необратимость.»

Он записал ещё одно:

«Вопрос не в том, кто их убивает.

Вопрос в том, куда они уходят.»

В окно смотрела чёрная ночь над Петроградкой. Гудел старый радиоприёмник, передавая что-то джазовое, но чужое. Лисовский вдруг поймал себя на ощущении, что в комнате кто-то есть, помимо него.

Он обернулся.

Комната была пуста.

Глава 11. Пятая ступень

Утром город был сер и молчалив. Туман над Карповкой был густым, как пыльное стекло, и казалось, что улицы держат дыхание.

Максим сидел в кафе на Малой Посадской, пил плохо заваренный фильтр-кофе, листал свои записи. Интуиция – старая, полицейская, упрямая – тянула его в одну точку на карте.

Ждановская улица. Дом №17.

Здание дореволюционное, особняк, переживший всё. Его упоминали в одном из интервью с Фроловым в архивах старой газеты. Там он «впервые увидел лестницу». Тогда показалось – метафора. Теперь – координаты.

Дом оказался запущенным, но ещё жилым. Три подъезда, слепые окна, облупленные балконы. Третий подъезд был закрыт, но замок – ржавый, как и всё здесь. Максим знал, как работают старые замки. Через минуту он был внутри.

Лестница скрипела. Пыльный свет из окон под потолком, стены в блеклой зелёной краске.

На пятом этаже – дверь чердака. Заперта.

Но под ковриком в углу – ключ. Старинный, кованый, как будто не к двери, а к гробнице.

Максим отпер, поднялся.

Чердак был холодным и тёмным. Запах – странный: смесь масла, гари и сухого дерева. Луч фонаря упал на стены – и сердце Максима сжалось.

Всё было исписано.

Краской, углём, кровью? Не разобрать. Надписи, рисунки, схемы. Все стены, балки, потолок.

Множество лестниц – прямых, винтовых, висящих в пустоте.

Под каждой – число: «2», «3», «4»…

И в углу – большая стена, где лестница шла вверх в чёрную дыру, а под ней была подпись:

«5 – точка невозврата»

Но там же – свежий слой. Поверх.

Чужая рука добавила:

«6. Она уже существует».

Максим почувствовал, как мороз пробегает по позвоночнику.

Он водил фонарём дальше и нашёл в углу старый холст, накрытый брезентом. Сдернул.

Изображение было незакончено. Но он сразу понял – это оригинал. Или один из них.

Лестница уходила вглубь, уводила взгляд…

И на пятой ступени – фигура. Мужская. Лицо размыто, но силуэт напоминал…

– Орлов? – прошептал Максим.

Он стоял и смотрел. Внутри начало шуметь. Как если бы кто-то тихо включил радио на грани частоты.

Изображение пульсировало.

Он почувствовал движение. Внутри картины.

Как если бы фигура подняла голову.

В этот момент – треск дерева. Позади.

Максим резко обернулся. Никого.

Он выключил фонарь. В темноте холст будто светился.

Ещё шаг – и картина показалась ему не плоской, а объёмной, глубокой, как шахта.

Он сорвал взгляд с холста и вышел с чердака, хлопнув дверью так, что штукатурка посыпалась с потолка. Дышал тяжело, почти задыхаясь.

На выходе из дома его догнал мальчишка лет девяти, в старом вязаном свитере:

– Дядя, вы были у лестницы?

– Что?

– У шестой. Все туда ходят, кто потом пропадает. Вы не ходите, дядя. Там всё неправда.

Максим дошёл до своего дома на Чкаловском как во сне.

В голове крутилось только одно:

лестница уже шесть ступеней.

И, возможно, седьмая – следующая.

Для него.

Глава 12. Чёрный список

Максим сидел в маленькой мастерской-маяк на набережной Лейтенанта Шмидта. Её одолжил старый знакомый, бывший хакер и нынешний преподаватель основ информационной безопасности в колледже – Герман Крылов, по прозвищу Шнур. Вечно пахнущий паяльником и облитый кофе, Шнур был единственным, кто мог «вытащить» телефон Орлова, найденный среди вещей в арендованном складе на Васильевском.

– Ну что, твой призрак не так уж и спрятался, – сказал Шнур, не отрываясь от экрана. – Он сидел на закрытом форуме, адрес через Tor. Название – Ladder://Null. Только приглашения. Только один вход. Только один выход. Оригинально, да?

Максим нахмурился.

– Это форум?

– Это – ритуал. Секта, если честно. Криптосообщество на грани шизофрении. Люди, которых объединяет одно – они видели лестницу. Некоторые – через сон. Другие – через картины. Один говорил, что нашёл её в шахте. Другой – что у него в квартире в стене вырос пролёт.

И все они… говорят одно и то же: пятая ступень – предел. Шестая – вход. Седьмая – конец.

– Кто создал это?

– Тут и началось интересное. Главный админ – под псевдонимом Пилигрим_7. Почти ничего о нём. Но он отвечает только тем, кто «прошёл». И Орлов – с ним переписывался.

Шнур вывел на экран короткий чат:

Orlov: Я у ступени.

PILGRIM_7: Тебя позвали?

Orlov: Я больше не могу спать. Она ждёт меня.

PILGRIM_7: Не бойся. Боль – только на пятой. Шестая – уже тишина.

Orlov: А ты?

PILGRIM_7: Я вернулся. Но часть меня – осталась там.

Orlov: Что там?

PILGRIM_7: Отрицание. Отражение. Зеркало без стекла.

Максим читал и чувствовал, как холод сжимает горло. Слова были чужими, но пульс у него бился так, как когда-то, на месте убийства с