Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

я вообще молчу — он привлек к вам внимание Романовых и Голицыных. И про княжича Волкова, сраженного вашей красотой и приковавшего к вам внимание Дальногорских и Шереметьевых, я тоже промолчу. Если бы не Баюша и непонятно куда исчезнувший цесаревич, то вас обнаружили бы еще три года назад — так «незаметно» вы себя ведете.

Светлана отвернулась в сторону. Баюша как-то спешно потянулась на кровати, спрыгнула с нее и, старательно избегая взгляда Светланы, пошла на кухню. Оттуда донеслось громкое чавканье и чьи-то умильные нахваливания. Даже суровые опричники, которыми пугают свет, тают от Баюши. Светлана качнула головой: снова она не до конца разобралась — считала, что сама хорошо скрывается, а её все это время прикрывал младший брат и Баюша.

— Елизавета Павловна, прошу: давайте вы просто побудете под нашим присмотром, доверяя нам вашу жизнь — мы справимся, слово чести. Давайте пару лет без подвигов по освобождению стихий. Мое сердце не выдержит еще одной такой ночки, как сегодня. Вы были белее мела. Вы Сашу уже приучили к своим подвигам — я еще нешуганный, я еще непривычный. Пожалейте меня и моих парней. Поверьте — нам вы можете доверить свою жизнь.

— Ты не понимаешь… Я же не разбираюсь в управлении страной. Я не готова для этого.

Алексей участливо улыбнулся:

— Лиза, я все помню. Только венчание на царство — дело не пяти минут. Сперва клятва Опричнины, потом придет время для клятвы цесаревны, потом… Потом многое может измениться. Да и научиться всему всегда есть время. Я помогу вам. Все, что знаю я о стране, будете знать и вы. Просто давайте пока без подвигов.

Говорит так, словно вся страна в его власти. Словно император. Светлана грустно улыбнулась:

— Знаешь, ты и то больше меня разбираешься в том, что происходит в стране. — Она в шутку предложила: — Ты не хочешь сесть на престол? Тебе его хоть доверить нестрашно. Найдем тебе Рюриковну…

Она хотела добавить про сестер-близняшек Анну или Елену, которые, возможно, живы, но не смогла. Калина, и так светлокожий, побелел до синевы почти. Кажется, она сказала что-то не то. Под глазами у него залегли черные тени. Его пальцы сжались в кулаки, а светло-голубые глаза вымерзли до белизны — обычно их заволакивало тьмой, но не сейчас.

Светлана тут же призналась:

— Я пошутила. — Что напугало Калину до такой степени, она так и не поняла. — Прости.

Алексей вымученно улыбнулся:

— Я понял. Я постараюсь вас не пугать престолом, как вы меня сейчас. И нет, Соколов спит и видит, как загнать меня в своё кресло — я не готов к тому обилию бумаг и ответственности, что свалятся на меня в таком случае. Мне своей ответственности хватает.

Он посмотрел на часы и натужно поменял тему:

— Что-то Саша не торопится. — Калина выключил электрическую, слишком яркую люстру под потолком, оставляя свет только на столе — там горела масляная лампа. Наверное, он решил устроить теплую, романтическую атмосферу. — Пойду-ка я его найду и приведу кромежем — поздно уже для официальных визитов.

Кажется, он сбежал. Он откровенно сбежал от Светланы. Что же такого он услышал в её неудачной шутке? Понять бы еще. Самое смешное, даже Калина на троне был бы желательнее Светланы — он хотя бы разбирался в хитросплетениях политики. Она разбиралась только в магии, и то несильно.

Светлана яростно придвинула к себе оставшиеся на столе бумаги и принялась их изучать. Надо будет запросить документы Опричнины по поискам всех Великих княжон. Так искать Анну и Елену будет проще. Жаль, что старшие Наталья и Мария не выжили. Иначе стихии пришли бы к ним с требованием крови. Они же пришли к Светлане, то есть Елизавете. Значит, Наташа и Маша точно погибли.

Саша пришел через полчаса. Он вышел из кухни под шепот Калины: «Представляешь: касторка! Она оставила неизгладимые впечатления у Великой княжны, про Соколова я вообще молчу». Вот же ехидный шут Калина!

Саша выглядел свежо: побрит, с чистыми, еще в капельках дождя волосами, в отглаженном мундире, благоухающем бергамотом, с букетом голубоватых астр в руках, — но все же было заметно, что он сильно устал. Что-то в глубине его глаз, что-то в походке, что-то в морщинках между бровей выдавало — эта осень была слишком немилосердна к нему.

Светлана попыталась встать с кресла и шагнуть ему навстречу, но Саша оказался быстрее: опустился у её ног на пол и замер, глядя снизу вверх:

— Сиди, не вставай. Тебе, наверное, еще тяжело.

Он протянул ей букет. Светлана тут же вдохнула аромат астр и осени. Ей осень подарила Сашу. Ей есть за что быть благодарной этой осени.

— Саша, я тебя люблю, — наверное, это было невпопад, совсем ненужно, но если вспомнить Вдовий мыс, если представить, что из-за неё пережил тогда Саша, то она слишком мало и редко ему говорила о своих чувствах.

Он поцеловал её руку, случайно задевая букет и утопая в капельках воды, слетевших с него:

— Я тоже тебя люблю. Прости, что так поздно — дела на службе были. И… — он как-то виновато улыбнулся: — мне нужно кое-что тебе показать. Я сниму мундир?

Светлана кивнула, уже понимая, что её ждет. Саша носил под рубашкой помолвочное кольцо. Она споро отложила букет в сторону, пытаясь вспомнить, когда в последний раз ухаживала за ногтями, приводя их в порядок? Она не помнила, и это жаром стыда окатило её. Ей сейчас будут делать предложение, а у нее руки в цыпках после Идольменя! Холера, да что же это такое?! Только даже зная про цыпки. Только даже зная про неухоженные ногти. Только даже зная, что тем самым подставит Сашу под удар, она не сможет отказать ему. Даже зная, что он полностью беззащитен, потеряв дар кромешника, она не откажется от него. Они справятся. Они должны справиться вместе.

Саша встал и стащил с себя мундир, а потом принялся расстегивать рубашку:

— Прости, что так нелепо, но иначе никак.

Он обнажил левое плечо, спуская рубашку на руку.

— Вот как-то так…

Стало так тихо, что даже шум дождя на улице стал слышен. Светлана замерла, переводя взгляд с кольца, мирно висевшего на шее Саши, на странную незнакомую печать: золотой… Нет, огненный змей, свернувшийся кольцом, прикасавшийся своей змеиной мордой к собственному хвосту, расправил свои крылья прямо под ключицей Саши.

Светлана встала с кресла и неуверенно прикоснулась пальцами к печати. Она уколола её жаром, а потом словно узнала и просто принялась греть. Светлана положила ладонь поверх змейки —