Кража Казанской - Евгений Евгеньевич Сухов

Конечно, морозец ненадолго. Земля еще не остыла и способна растопить любой холод. Настоящее похолодание начнется лишь в ноябре. Земля облачится в снежную броню до самой весны, пока ее не пробьют первые весенние ручейки…

В вечерних новостях показали сюжет про встречу мэра Казани Исхакова с Папой Иоанном Павлом II. Ведущий торжествующе рассказывал о том, что Казанская икона Божией Матери, которая находится в покоях понтифика, вскоре будет передана в Россию.

Информация, продублированная по всем российским каналам, взбудоражила буквально всех граждан. Никогда прежде подобного не случалось.

Камиль Исхаков вошел в кабинет. На краю стола лежали свежие газеты и журналы, наиболее важные статьи помощники отмечали карандашом. Большинство заметок касалось именно Казанской иконы Божией Матери.

Все как-то сразу завертелось.

Республиканские газеты, не пожелавшие оставаться в стороне от ошеломляющих новостей, запестрили разнообразными заголовками: «Казанский мэр на аудиенции у понтифика», «Отдаст ли Папа Римский икону?», «Нелегкий вояж российского мэра». Вокруг события циркулировало множество домыслов, слухов, предположений, но все они были весьма далеки от истины.

В дискуссию включились даже политологи, утверждавшие, что мэр города Казани Камиль Исхаков решил привезти из Ватикана Явленную икону для того, чтобы перед предстоящими выборами заручиться поддержкой православного электората. В других изданиях, претендующих на политический анализ, высказывались о том, что мэр города давно перерос свое место и метит в кресло главы республики.

Смяв газету, Камиль Шамильевич брезгливо швырнул ее в урну. «И это пишут люди, претендующие на статус политических обозревателей. У них нет даже представления, как происходит принятие столь важных решений. Как им объяснить, что я не мог поступить иначе? Что желание привести икону казанцам оказалось сильнее меня? Ведь прекрасно осознавал, что будут писать об этом. Внутренне подготовился к такому отношению. Готов был встретить всю эту хулу с открытым забралом, а оказалось, что необоснованные обвинения ранят куда сильнее, чем я мог представить. А ведь еще не все высказались… Ладно, пусть себе пишут. Надо же им чем-то заниматься».

Во всей этой истории присутствовали и положительные моменты: теперь в Казани трудно было найти человека, который не интересовался бы судьбой Явленной иконы. В газетах и журналах всплыли перепечатки статей, которые публиковались в Казани почти 100 лет назад, во времена исчезновения Казанской иконы Божией Матери. Отыскалось даже «Судебное дело № 29» о грабеже Казанского Богородицкого монастыря, считавшееся ранее утраченным.

Предприимчивые издатели перепечатали судебные материалы и готовились выпустить их отдельной книгой – повсюду пестрели рекламные анонсы. На книжных прилавках подобные книги не задерживаются, пользуясь неизменным спросом.

Мэр вызвал референта и сказал:

– Вот что, Рустам, найди мне телефон Патриархата.

– Сделаю.

Через несколько минут на столе у Камиля Шамильевича лежал телефон приемной патриарха Алексея II. Обдумав предстоящий разговор, мэр поднял трубку и набрал номер. Ответили сразу, как если бы дожидались его звонка – весьма благоприятное начало.

– Здравствуйте, это говорит мэр Казани Камиль Шамильевич Исхаков, соедините меня, пожалуйста, с Его Святейшеством патриархом Алексием Вторым.

В трубке образовалось молчание. Потом послышались приглушенные переговоры, после чего уверенный молодой голос сообщил:

– Патриарха сейчас нет на месте. Что ему передать?

– Скажите, что звонил Исхаков и очень хотел бы поговорить с ним по очень важному делу.

– Хорошо, обязательно передам.

Камиль Шамильевич в задумчивости положил трубку. Утро начиналось скверно. Интересно, какие сюрпризы оно преподнесет ему под вечер?

– Рустам, вот что… Позвони по этому телефону еще пару раз. Где-нибудь через час, через два… Если дозвонишься, тут же переключи на меня.

– Сделаю… А если не дозвонюсь?

– Тогда будем думать, как нам поступать дальше.

СУТКИ ПРОШЛИ В ТОМИТЕЛЬНОМ ОЖИДАНИИ И ТРЕВОГЕ, – дозвониться до патриарха Алексия II так и не удалось, что невозможно было объяснить простой случайностью. Нельзя сказать, что назревал шторм, но ситуация могла обернуться так, что заниматься иконой даже не придется. Было бы обидно оставлять незавершенным начатое дело.

Подняв трубку, Камиль Исхаков позвонил в приемную Шаймиева.

– Минтимер Шарипович у себя?

– Да.

– Не могли бы вы ему сказать, что я подойду через полчаса? У меня важное дело.

– Хорошо, сообщу, – пообещал секретарь.

Надев пальто, Камиль Исхаков вышел из здания и по стылой осенней улице направился в приемную Шаймиева. Прошел через Спасскую башню и задержался на строительной площадке, где более ста лет назад размещались казармы юнкеров. Работы в Кремле шли полным ходом. Грузовые машины непрерывным потоком следовали через ворота со строительными материалами. Через год это место будет не узнать, ветхие здания снесут, а те, что имеют историческую ценность, – отреставрируют. Ненадолго остановился у мечети Кул-Шарифа, где основные работы были завершены; порадовался куполам, возведенным на минаретах, и повернул к Президентскому дворцу.

Поднялся по парадной лестнице и оказался в большом вестибюле, где у стен стояли мягкие диваны, кресла и стульями с высокими спинками.

– Проходите. Минтимер Шарипович ждет вас, – пропустил мэра в кабинет президента республики секретарь.

– Что у тебя там, Камиль? – встретил мэра широкой улыбкой Минтимер Шаймиев. – Мне тут доложили, что у тебя какое-то важное дело, которое только глава республики может решить.

– Так оно и есть, Минтимер Шарипович, – пожал Исхаков руку хозяину кабинета, вышедшему навстречу. – Никак не могу дозвониться до патриарха Алексия. Не берет он трубку.

– Наверное, он в обиде на тебя, вот оттого и не берет, – слегка прищурившись, отвечал Шаймиев.

– Возможно, что и так… Хотелось бы как-то урегулировать наши отношения. Ведь я же не дня себя стараюсь, а для всего города.

– Бери выше, Камиль! Не только для города, но и дня всех православных, дня всей Русской Православной Церкви. Мое мнение такое: если бы кто-то другой попытался просить Папу Римского вернуть икону, так у него ничего бы не вышло… Очевидно, Павел Второй в тебе увидел что-то такое, чего нет в других. Так что Патриархату еще поблагодарить тебя нужно, что ты взялся за такое нелегкое дело, а они на тебя обижаются… Поговорю я с Алексием, у меня с ним хорошие отношения… А знаешь, давай вместе к нему поедем? Сам ему все и объяснишь. Ну а я уж рядом стоять буду, чтобы тебя не шибко критиковали.

– Конечно же поеду, Минтимер Шарипович, – с готовностью отозвался мэр Казани. – А когда?

Глава республики глянул на настенные часы, недавно пробившие девять часов утра, и, хитро улыбнувшись, спросил:

– Через два с половиной часа мы должны быть в аэропорту, успеешь?

– Конечно. Ведь не на концерт же еду. Мне собирать особенно нечего. А походный портфель у меня всегда собран.

– Я патриарху позвоню. Сейчас он у себя должен быть. Заедем в Патриаршую резиденцию в Чистом переулке. Долго засиживаться не станем… Извинишься перед патриархом, скажешь, что осознал, что хотел сделать как лучше.

– Так и поступлю, Минтимер Шарипович.