Кража Казанской - Евгений Евгеньевич Сухов

в длину. Глядишь на нее, а она вся огнями цветными переливается. Подарок самого царя Иоанна Грозного. Вся икона была обшита бархатом, только лико оставалось свободным. И ковчег богатый… Чудотворная икона Спасителя тоже с богатой ризой, украшенная жемчугом и драгоценными каменьями. Вот только когда иконы мы забрали…

– Любезнейший, что вы сделали с Явленной иконой? Я подробно изучил ваши дела и стенограмму, и нигде нет свидетельств, кроме вашей приемной дочери, что Казанская икона Богородицы была уничтожена.

– А она и не уничтожена, – спокойно обронил Варфоломей Стоян. – Когда мы ризы с Явленной сняли, то увидели, что это совсем не та икона. Она другая! Сразу видно, что дерево недавно срублено, от доски свежестью потягивало. Другой, может, и не почуял бы, а я сразу понял. Батяня-то мой плотницким делом занимался. Вся икона состарена была, а вот лико светлое…

– И что вы с ней сделали?

– Японцу передал, как и договаривались. Он мне за нее заплатил хорошо.

– Он так и не понял, что икона фальшивая?

– Похоже, что не понял. С какой стати ему иначе деньгами сорить?

– А как же тогда все эти уголья, что нашли в железной печи? Петли от Чудотворной иконы, куски бархата, тесьма. А еще слюда была и куски грунтовки с позолотой. Что это тогда?

– Тесьма, бархат – это от ризы, а вот икона не та… Комов так опечалился, что порубил сгоряча икону Спасителя, а потом ее в печь и бросил. Ведь нам японец за Явленную икону большие деньги обещал. Но потом покумекали мы малость, и я решил принести ему эту фальшивку, а японец даже и не заметил того, что она не настоящая.

– Так значит, Явленная Чудотворная икона Казанской Божией Матери не уничтожена? – вновь осторожно поинтересовался Михаил Васильевич.

Неожиданно Варфоломей Стоян громко расхохотался, сплевывая сгустки крови на тюремную робу:

– А что с ней станется?

Не ответив ни слова, Михаил Васильевич вышел из помещения.

Глава 4

Конец июля – начало августа 1918 года

Нужно спасти золотой запас

Ситуация летом 1918 года выглядела куда хуже, чем в октябре прошлого года. В марте в Мурманске высадились английские и французские отряды, а через месяц во Владивостоке сошли на берег японские и американские формирования, к которым примыкал 25-й батальон Собственного герцога Кембриджского Миддлсекского полка. Особая роль в борьбе против Советской власти отводилась чехословацкому корпусу, который сформировал еще царский режим из военнопленных чехов и словаков для участия в войне против Австро-Венгрии и кайзеровской Германии.

С приходом к власти большевиков Советское правительство, вняв пожеланиям чехословаков, решило отправить их на родину. Но так как запад был отрезан войной, корпус решили эвакуировать через Владивосток. И к лету поезда с эвакуированными чехами растянулись от Сызрани до Владивостока. Вооруженные и разложившиеся части, многие из которых не имели командиров, представляли немалую угрозу Советской власти. Худшие опасения вскоре оправдались. Внезапным ударом белочехи захватили основные станции вдоль Сибирской железной дороги, овладели Средним и Южным Уралом и широким фронтом двинулись в Поволжье. На их пути стояла Казань, после падения которой открывалась дорога на Нижний Новгород и далее на Москву.

Владимир Ульянов-Ленин подошел к карте, висевшей напротив письменного стола, и воткнул белый флажок в город Симбирск, – десять дней назад отряды Каппеля[93] взяли его родной город. Территория Учредительного собрания за последние два месяца значительно обросла новыми районами и теперь простиралась на семьсот пятьдесят километров с запада на восток, от Сызрани до Златоуста, а с севера на юг, от Симбирска до Вольска, – еще на двести пятьдесят километров. На территории Дона было объявлено самостоятельное государство под название Всевеликое войско Донское, главой которого был избран атаман Краснов.

Наступление белочехов было не случайным. Неделю назад Ленину сообщили о том, что в Вашингтоне состоялась совещание чехословацких националистов под председательством Томаша Масарика[94], согласившегося поднять чехословацкий корпус против России в обмен на признание державами Антанты Чехословацкой буржуазной республики в границах чешских и словацких земель.

Разоружить чехов большевикам не удалось, несмотря жесткие попытки принуждения. Через несколько дней по всей железной дороге от Урала до Волги вспыхнул чехословацкий мятеж, в результате которого они захватили важнейшие железнодорожные узлы. Далее полки белочехов должны двинуться на Верхнюю Волгу, а эсеры поднимают восстание в двадцати трех наиболее крупных городах России, сметают большевистское правительство и соединяются с англо-французскими полками, высадившимися в Архангельске. После чего белая армада двигается в Вологду и уже оттуда вглубь страны. Главным призом для чехословацкого корпуса должен стать золотой запас Российской империи, сосредоточенный в Казани.

Золото следовало спасти.

Подняв трубку, Владимир Ильич произнес:

– Позовите ко мне главного комиссара Народного банка республики Попова[95].

Еще через полчаса в кабинет Ленина вошел худощавый человек сорока пяти лет в старомодном сюртуке с густыми темно-русыми волосами и курчавой бородкой с небольшой проседью посередке.

Родившись в семье протоиерея, он рано увлекся политикой, за что был исключен из Московского университета. Впоследствии Тихон Попов окончил историко-филологический факультет Императорского Харьковского университета и даже какое-то время проработал в земских учреждениях Курска и Ярославля, где неизменно организовывал социал-демократические кружки. По заданию партии РСДРП(б) работал в Торгово-промышленном банке. После октябрьских революционных событий 1917 года, в которых Тихон Иванович принимал живейшее участие, его карьера развивалась стремительно. Уже в ноябре он становится главным комиссаром-управляющим Московской конторой Госбанка и членом финансово-контрольной комиссии Моссовета. В апреле следующего года Попова назначают уполномоченным Совнаркома по сохранению золота и других ценностей Российской республики. А еще через два месяца его ставят на должность Главного комиссара Народного банка РСФСР.

– Тихон Иванович, хочу перейти сразу к главному, время не ждет, – заговорил Председатель народных комиссаров Владимир Ленин, как только Попов вошел в кабинет. – Вы уже немало сделали дня сохранения золота Российской республики, даже вывезли из Особой кладовой Московской конторы часть золотого запаса в государственный банк Казани. Тогда это было целесообразно, но сейчас российское золото вновь находится в большой опасности, и нужно его срочно из Казани вывезти сначала в Нижний Новгород, а потом в Москву.

– Я сегодня же выезжаю в Казань, Владимир Ильич, – с готовностью произнес Попов.

– Полагаю, что ваше присутствие в Казани не обязательно. В стране немало дел, которые требует вашего вмешательства. Создайте крепкую группу, которая могла бы справиться с поставленной задачей, и держите ее на контроле. Кстати, кого вы бы хотели назначить руководителем этой группы?

– На мой взгляд, лучше всего подошел бы товарищ Андрушкевич. При необходимости он может действовать очень решительно, а нынешняя ситуация как раз к этому располагает.

– Я знаком с товарищем Андрушкевичем, – едва кивнул Владимир Ильич, – полагаю, он