Дочь Иезавели - Уилки Коллинз

Открыв дверь, Джозеф увидел перед собой красноносого старика, поддерживавшего полусонного человека, который не мог стоять на ногах без посторонней помощи. При свете лампы Джозеф признал в беспомощном существе Джека.

– Положите его в постель, – сказал красноносый незнакомец. – И возьмите бутылку, иначе он ее разобьет. Вина в ней уже нет. А где саквояж моей сестры?

– Вы хотите сказать – сиделки?

– Вот именно. Нет на свете сиделки лучше моей сестры. Так она здесь?

Джозеф грустно покачал головой.

– Говорите тише. Сиделка больше не нужна.

– Так больная выздоровела?

– Она умерла.

Глава XV

Доктор Дорман повел себя очень странно.

Он первый обнаружил, что миссис Вагнер умерла. Придя к больной на вечерний осмотр, доктор застал в ее комнате мистера Келлера, с которым миссис Вагнер говорила за полчаса до этого. Заметив легкое шевеление губ, мистер Келлер склонился к ней и расслышал последние слова: «Будьте добры к Джеку».

После этого усилия больная устало смежила веки. Мистер Келлер и служанка решили, что она задремала. Осмотр больной занял у доктора больше положенного в таких случаях времени, и по некоторым издаваемым им восклицаниям создавалось впечатление, что он не верит своим глазам. Он еще не вынес окончательного заключения, когда пришла сиделка. Ее попросили подождать внизу. Дожидаясь вердикта доктора, мистер Келлер оставался в спальне. Похоже, доктор не заметил переговоров с сиделкой, погруженный в свои думы. И когда наконец заговорил, то произнес загадочные слова:

– Вторая подозрительная болезнь в доме! И второй необычный исход!

Мистер Келлер постарался привлечь его внимание.

– Не поясните ли мне ваши слова? – спросил он.

Доктор серьезно и печально посмотрел на него.

– Я должен поговорить с вами наедине, мистер Келлер. Прежде чем мы удалимся, разрешите пригласить сюда сиделку. Ей можно доверить исполнение печальных обязанностей.

– О боже! – воскликнул потрясенный Келлер. – Миссис Вагнер умерла?

– К моему большому удивлению, да, умерла. – Доктор сделал акцент на первых словах.

После того как сиделка получила соответствующие указания, мистер Келлер пригласил доктора в свою комнату.

– На мне лежит ответственность, – сказал он. – Поэтому я жду разъяснений.

– Дело серьезное, – ответил доктор Дорман. – И мой долг – рассказать все без утайки. Распорядитель похорон, которого вы наймете, попросит у вас свидетельство о смерти. Я отказываюсь его дать.

В человеке с таким крутым характером, какой был у Келлера, это поразительное заявление вызвало не тревогу, а гнев.

– Потрудитесь объяснить причину, – сурово сказал он.

– Я сомневаюсь, сэр, что миссис Вагнер умерла своей смертью. Мой врачебный опыт говорит, что неожиданная смерть пациентки, в целом здоровой и сравнительно молодого возраста, противоестественна.

– Так вы полагаете, что в моем доме есть отравитель?

– Говоря откровенно – да, полагаю.

– А могу я так же откровенно спросить – почему?

– Я уже об этом сказал.

– Ваш опыт уникален? Вы что, непогрешимы?

– Вовсе нет. Я совершил ошибку, мистер Келлер, в вашей болезни.

– Как! В моем случае вы тоже подозреваете грязную игру?

– Да. И сегодня вечером больше, чем раньше. Обстоятельства вашего выздоровления так же подозрительны, как эта смерть. Вспомните, что ни я, ни мой коллега не понимали, что с вами. Вас излечило лекарство, которое никто из нас не прописывал. Вам становилось все хуже, и ваш лечащий доктор от вас отказался. Мне оставалось только рискнуть и согласиться дать лекарство, состав которого был неизвестен и до природы которого я докопаться не сумел. Я пошел на этот риск. Результат себя оправдал, и до сегодняшнего дня я держал подозрения при себе. А теперь со смертью миссис Вагнер они вспыхнули вновь.

Поведение мистера Келлера изменилось. Прежний резкий тон значительно смягчился. Он осознал важность слов доктора.

– Так симптомы моей болезни были такими же, как у миссис Вагнер? – спросил он.

– Напротив. Если не считать нервного расстройства, присутствующего в обоих случаях, симптомы абсолютно разные. Однако это обстоятельство не меняет дела, заставляющего предположить, что использовались разные яды. Я не пытаюсь разгадать тайну и не представляю, почему ваша жизнь была спасена, а жизнь миссис Вагнер – принесена в жертву. Какие были мотивы? Не ждите от меня ответа, задайте сами себе вопрос – куда ведут подозрения? Я отказываюсь подписывать свидетельство о смерти, и я объяснил вам – почему.

– Дайте мне время, – сказал мистер Келлер. – Я не отказываюсь от ответственности, но хотелось бы привести мысли в порядок.

Мистер Келлер гордился тем, что никогда не обращался к другим за помощью и полагался только на себя. Он подошел к окну, желая скрыть нахлынувший на него страх. Когда он вернулся на прежнее место, ничто в нем не выдавало прежних сомнений.

– Мой план прост, – спокойно проговорил он. – Я должен донести до властей ваши подозрения и буду помогать, чем смогу, в расследовании. Завтра утром отправлюсь в магистрат.

– Мы пойдем туда вместе, мистер Келлер. Мой долг – уведомить бургомистра, что дело требует особых мер предосторожности. Я обязан гарантировать, что транспортировка тела из дома не нанесет вреда здоровью горожан.

– Транспортировка прямо сейчас? – спросил мистер Келлер.

– Нет! Спустя сутки после смерти.

– И куда?

– В морг.

Глава XVI

Исходя из заявления доктора, бургомистр издал приказ о транспортировке тела миссис Вагнер в восемь часов вечера третьего января в морг при кладбище у Фрайбургских ворот Франкфурта.

Задолго до начала нынешнего столетия среди жителей Германии был распространен страх о преждевременном погребении. Не только во Франкфурте, но и в других городах муниципальные власти издали законы, цель которых была не допустить подобных ужасных инцидентов. В начале нынешнего столетия эти законы были пересмотрены и переработаны во Франкфурте. Теперь при кладбище располагался морг с двоякой целью. Во-первых, чтобы обеспечить достойное место для покойников из многолюдных бедных окраин. Во-вторых, чтобы избежать возможности преждевременных похорон. Услуги морга (предоставляемые только христианской части города) были доступны по желанию родственников и представителей покойного. Но даже в тех случаях, когда родные были против такого временного приюта умершего, у лечащего доктора возникали трудности с быстрой выдачей свидетельства о смерти. Он мог формально констатировать смерть, что помогало при организации похорон, но ему категорически запрещалось делать это официально до истечения трехдневного срока. Ему также вменялось в обязанность убедиться в появлении признаков разложения. Удалось ли выявить при помощи многочисленных мер предосторожности на протяжении долгих лет случай, когда смерть не справилась со своей задачей? Пусть на это ответят сами покойники. Проходите вместе с провожающими через железные ворота – слушайте и смотрите!

Вечером на третий день – перед прибытием траурного катафалка – гнетущую тишину в