Любовь по контракту, или Игра ума - Карина Тихонова

мои колени. Я недоверчиво коснулся ее волос и тут же отдернул руки. Я не представлял, как буду жить без этой язвительной, умной и непредсказуемой особы с отвратительным характером, но использовать себя в качестве кролика для экспериментов не позволю никому. Даже ей.

Маринка словно прочитала мои невеселые мысли. Подняла голову и посмотрела мне в глаза. Взгляд был на удивление мягкий и ласковый. Господи, помоги.

– Никита, ты не хочешь, чтобы мы расстались? – спросила она.

– А почему ты не спросила об этом вчера, прежде чем осчастливить меня своим решением?

– Я была уверена, что так будет лучше для тебя.

– Какая ты заботливая, – заметил я, глядя в сторону. – Обо мне еще никто так не пекся.

– Ты не ответил, – напомнила она.

Я освободился от ее рук, которые держались за пояс халата, встал и отошел к стене. Голова машинально отметила, что тело обрело координацию и я вполне могу передвигаться без посторонней помощи. Марина медленно поднялась с пола, но не подошла ко мне, а осталась стоять возле стола. Я мучительно искал правильные слова, прекрасно понимая, что все, что я сейчас скажу, может окончательно разрушить наши отношения.

– Я не просто не хочу с тобой расставаться, – угрюмо начал я. – Честно говоря, я не представляю, что мне придется строить свою жизнь... без твоего участия. Глупо? Конечно, глупо. Нельзя так привязываться к человеку, которого толком даже не знаешь. Но это произошло помимо моего желания. Это факт.

Я посмотрел на нее. Что-то промелькнуло в ее глазах и исчезло прежде, чем я смог поймать и определить их выражение.

– Я не хочу давить на жалость, – продолжал я ровным голосом, – поэтому не буду распространяться о своих чувствах. Если я тебе не нужен – скажи прямо. Вчерашнее безобразие не повторится. То есть может повториться, но тебя это больше не коснется. Я не стану караулить тебя возле подъезда и не буду звонить и молчать в рубку. Есть определенная работа, которую человек должен делать сам, как бы ему ни было тяжело...

Я вспомнил Тату и замолчал. Сейчас я понимал ее так, как никогда раньше.

– Решать тебе, – закончил я.

– Вчера ты нравился мне гораздо больше, – вдруг сказала она.

Я поразился.

– Чем это?

– Тем, что не прятал свою душу.

– Я был пьян.

Марина кивнула. Мы стояли друг против друга, и нас разделял один шаг. Нужно было сделать всего один шаг, чтобы поцеловаться и забыть об этих вычеркнутых из жизни нескольких одиноких днях. Но я стоял на месте, потому что нас разделяло нечто большее, чем расстояние. И она не двинулась мне навстречу.

– Не молчи, – попросил я, глядя в сторону. – Просто скажи, и все. Я не буду тебя обременять своими страданиями.

– Я не хочу тебя потерять, – сказала она. Я сделал движение, но она остановила меня коротким жестом. – Но, боюсь, что не принесу тебе счастья.

– Этого никто не может знать. Или у тебя есть причины для таких опасений?

Она опустила глаза и после некоторого колебания чуть заметно качнула головой. У меня отлегло от сердца.

– Тогда давай попробуем, – не то спросил, не то предложил я. Она молчала, и я торопливо добавил:

– Под мою ответственность. Без всяких претензий, если ничего не выйдет.

Марина по-прежнему молчала, и тиканье часов становилось невыносимо громким в этой тишине. Наконец она подняла глаза и сказала:

– Запомни, ты сам этого хотел.

– Да, – быстро согласился я. И попросил:

– Иди ко мне.

Она сделала один шаг вперед и оказалась в моих объятиях. Я сомкнул руки вокруг ее тела и тихо вздохнул. Облегчение было огромным и нежным, а мир слегка качнулся и встал на правильные прежние позиции. Все было так, как должно быть.

«В алмазах все поле, свет утренний ясен, господь на престоле, и мир так прекрасен».

А она внутри моих рук. Внутри меня. Все правильно.

Мы стояли, обнявшись, и молчали. Не знаю, о чем думала Маринка, то есть теперь догадываюсь, а я не думал ни о чем. Просто наслаждался близостью ее тела и до одури знакомым запахом волос и духов. Мне не хотелось сейчас ничего большего. Чувство к ней было очень нежным, бережным и осторожным. Неделей раньше мне казалось, что она сделана из небьющегося материала, как французская пластиковая посуда. Сейчас об этом даже смешно было вспоминать. Она была очень уязвимой и защищалась от мира с его нападками как могла. Так, как это обычно делают только в молодости.

Я чмокнул Маринку в теплую макушку. Все-таки они с Дэном еще пахнут неуловимым чистым запахом детства, и меня это трогало почти до слез. Маринка приподняла голову и чуть коснулась губами уголков моего рта.

Я невольно отстранился. Она вопросительно подняла бровь.

– Я боюсь тебя целовать, – виновато объяснил я почему-то шепотом. – Представляю, как от меня пахнет.

– Ты неисправим, – ответила она с улыбкой и тоже шепотом.

Мы снова обнялись и застыли, как два коня, уложившие головы друг на друга. Очень-очень давно тетя Настя возила меня в станицу, где они с моим отцом родились и выросли. Там было много лошадей, и я, как большинство мальчишек, с утра до ночи ездил верхом. Помню, как меня поразил этот жест осмысленной нежности, на которую животные, по моему мнению, не были способны. Мелькнули и провалились в глубины памяти воспоминания детства, душу омыла теплая ностальгическая волна. Я открыл было рот, чтобы поделиться ими с Маринкой, но в этот момент где-то в коридоре телефон бодро заиграл «турецкий марш» Моцарта. Очарование улетело.

– Это с работы, – виновато сказала Маринка в полный голос и отодвинулась от меня. – Нужно ответить.

Я выпустил ее из своих рук, и она быстро убежала в коридор. Я присел на стул и потянулся. Жизнь прекрасна.

Послышались возвращающиеся шаги. Маринка протянула мне свой мобильник и пояснила:

– Тебя.

– Кто? – поразился я и приложил трубку к уху:

– Да?

– Па, привет.

Дэн! Ну, конечно!

– Сынуля, привет, – сказал я виновато и ласково.

– Звоню-звоню, по твоему мобильнику никто не отвечает... Ты как там?

– Уже в... порядке, – сконфузился я и посмотрел на Маринку. Она усмехнулась и жестом спросила: мне выйти? Я замотал головой и поймал ее руку.

–