Тайная академия слуг - Ким Иын

class="p1">Конечно, как вещь деньги – не лучшее, что стоит держать в руках. Еще до того, как появились счетчики-сортировщики монет, когда еще работала в банке, она целыми днями считала монеты. Работая на такой изнурительной должности, Гымхи сама ощутила, насколько деньги могут быть вредными. После того, как она целый день трогала монеты руками, ночью ее тело начинало болеть; головная боль, головокружение, постоянная тошнота, да еще и бессонница…

Кто может знать, какой путь проходят деньги, прежде чем попасть к нам? Это рассадник микробов. Какое счастье, что на свете есть карты – и нет необходимости своими руками трогать грязные купюры. Да даже и карты не нужны – можно расплатиться телефоном… Но когда она передает деньги, это всегда наличные. Ведь все-таки что-то в этом есть, в чувстве, когда ты сжимаешь пачку денег в руке и ощущаешь их.

Чон Гымхи зашла в столовую, приветствуя работников и раздавая конверты с деньгами. Среди них была одна сотрудница, которая знала Гымхи еще со времен учебы в Академии. Когда Гымхи подошла к ней, та всплакнула и крепко сжала ей руку.

– Я так рада, что вы настолько преуспели и теперь приходите сюда… Не знаю, почему всегда плачу, когда вас вижу.

Это была уборщица Ким Бокхи. Ее грубые морщинистые руки крепко сжимали холеные мягкие руки Гымхи, и слезы катились у нее из глаз.

– Я же говорила, обращайтесь ко мне «ты». Все это благодаря вам, тетушка.

– Когда вспоминаю, как ты тогда страдала, до сих пор слезы выступают на глазах… – Услышав такие слова от Гымхи, Ким Бокхи сменила официальное обращение на дружеское.

– Знаете, если б не вы, тетушка, может, я бы тут сейчас и не стояла…

Ким Бокхи приложила палец к губам и оглянулась. То, что она спасла жизнь Чон Гымхи, действительно было известно только им двоим. В Академии ходили слухи, что Чон Гымхи убила конкурентку, что позволило ей занять первое место. Кто знает, может, с этим и связана их общая тайна? Но об этом никто не узнает, пока они живы.

– Опять ты со своими деньгами… не нужны мне они! Я здесь весь год, триста шестьдесят пять дней, на что мне их тратить? – Ким Бокхи отмахнулась от конверта, который протянула Чон Гымхи. – Просто все эти ребята… они и в мире снаружи настрадались, так еще и тут такое приходится терпеть; хочется немножко помочь им, чем смогу.

– Но кто знает, когда могут понадобиться деньги? Берите, тетушка. Как вы постарели!..

Чон Гымхи сунула конверт в карман Ким Бокхи, а затем крепко сжала ее руки. На мгновение эта женщина напомнила ей покойную мать.

Ким Бокхи, оставшись одна после смерти мужа и дочери, никогда не думала о том, чего хочет от оставшейся жизни. Было ли время, когда она была счастлива? Это казалось далеким воспоминанием. Те времена ушли, как тень, не оставив следа…

С того момента как начала работать в Академии, она искала погибшую дочь в ученицах. Ее материнские чувства, которые Бокхи не смогла до конца выплеснуть на свою дочь, она обращала на учениц – жалела и сочувствовала им.

– Есть ли кто-то среди нынешних, за кого ты особенно переживаешь, тетушка? – спросила Чон Гымхи – в ее голосе слегка сквозила ревность.

– Есть одна. Хан Соджон. Храбрость, упрямство – прямо как у тебя, когда ты училась. На прошлой неделе она отказалась плевать на ту, кого привязали к столбу, и в итоге ее посадили в карцер. Совсем как ты, а? – Ким Бокхи отвечала шепотом, хотя никого, кроме них, вокруг не было.

– Правда? Забавная девчонка… Как она? Смышленая? – заинтересовалась Чон Гымхи.

– Смышленая. Красивая, бедняжка… – Ким Бокхи тяжело вздохнула. – Кстати, ты сегодня к нам надолго?

– Да, придется задержаться. Сегодня собрание совета, да еще и вечеринка по случаю годовщины основания Академии… Ректорша странная – зачем ей приглашать меня на эту вечеринку?

– Для тебя, конечно, пустяк, но для учеников это очень важно. Если они увидят тебя, такую успешную и прекрасную, это придаст им моральных сил, как свет в конце тоннеля.

Чон Гымхи лишь рассмеялась.

– Ну ладно, я пойду; попозже загляну еще.

После прощания с Ким Бокхи она вышла из комнаты отдыха уборщиц и направилась в кабинет ректорши.

Чон Ихва не было в кабинете. Она была занята подготовкой вечеринки по случаю дня основания. До ее начала планировалась встреча совета в этом же кабинете. Чон Гымхи пришла раньше, так что у нее оставалось немного времени до прибытия членов совета. Она медленно оглядела кабинет.

Элегантный, роскошный, но не вычурный, под старину, но современный… Для описания этого помещения можно было бы использовать самые разные эпитеты, но смысл был один – поистине выдающийся кабинет. Рабочее пространство обычно отражает своего владельца. Да, кабинет Чон Ихва был ее точным отражением – и в то же время показывал ее такой, какой она хотела казаться. Ихва не любила быть старомодной, хотела все контролировать, всегда сохраняла внешнее спокойствие. Ощущение от кабинета было таким же. Красивый, но одновременно создающий ощущение дискомфорта.

Чон Гымхи устроилась на удобном диване в центральной части, где всегда сидела сама Чон Ихва, предпочтя его месту за столом. Не глядя конкретно ни на что, она вдруг резко сказала:

– Выходи.

Не было слышно ни малейшего шороха. Чон Гымхи встала и направилась прямиком к маленькому бару: несколько видов элитных спиртных напитков, свежезаваренный кофе и органические овсяные печенья, испеченные утром в пекарне на курорте «Солаз».

Чон Гымхи раздумывала – не выпить ли виски? Но в конце концов решилась обойтись кофе. Вскоре его запах наполнил комнату.

– Не выходишь? Мне тебя силком вытащить? – сказала она, возвращаясь на свое место, и, положив ногу на ногу, откинулась на спинку мягкого дивана, утопая в нем.

Из-за стола позади нее послышался шорох осторожных движений. Это была Хан Соджон. Она вылезла из-под стола Чон Ихва.

– Подойди-ка сюда, – сказала Гымхи, не поворачивая головы и попивая свой кофе. Хан Соджон подошла и встала перед ней. Чон Гымхи оглядела ее с ног до головы – и тут заметила на груди бейдж с именем. – А, так это ты!

«Это ты?» Соджон видела эту женщину впервые, и ее первые слова были такими… Она вдруг вспомнила, как впервые встретила Ли Джинука. Тогда он поприветствовал ее так же.

«Оказывается, есть еще кто-то, кто знает меня и кого не знаю я… Разве это не та самая женщина, которая выпустилась из Академии и взобралась на самый верх?» Хан Соджон на память пришла фотография Чон