Современный зарубежный детектив-15. Книги 1-16 - Рада Джонс

Судя по маршруту, Гроссман собирался пересечь границу с Мексикой где-то в Нью-Мехико и затеряться в чужой стране.

Они оба не спали уже больше суток. И после встречи в кафе Гроссман занервничал так, что перестал останавливаться, даже чтобы отлить на обочине.

Он мог оставаться незамеченным до самого конца, но хотел, чтобы Кит Гроссман знал, кто за ним идет. Хотел, чтобы он бежал, понимая, что спасения нет и ему никто не поможет. Иногда он отпускал профессора с крючка, но лишь для того, чтобы затем нагнать, чтобы в зеркале заднего вида Кит видел его машину и свою смерть в ней.

У Кита не было выхода. Только бежать. Гнать, не останавливаясь, выжимая из своей малолитражки все, на что она вообще способна. Он не мог обратиться в полицию, не мог позвонить друзьям, потому что избавился от телефона, не мог остановиться и принять то, что ждало его в конце.

Он нагнал его в очередной раз где-то посреди красных пустынь Аризоны вблизи Гранд-Каньона, когда Кит свернул с хайвея на глиняную дорогу Монкер-Спринг. Ржавая прилипчивая пыль вырывалась из-под колес профессорской машины, оседая матовой вуалью на лобовом стекле его мощного пикапа. На много миль вокруг они были одни. Снаружи стояло жаркое марево, к небу от земли поднимались испарения после прохладной ночи. В светло-голубой выси, справа от дороги, над бесплодными зарослями кружил орел, рассекая раскидистыми крыльями густой, осязаемый воздух.

Поиграв плечами, он пристегнул ремень безопасности, вцепился в руль обеими ладонями и вдавил педаль газа в пол.

От первого столкновения машину Гроссмана слегка занесло. Она вильнула задом, на дорогу посыпались осколки бампера, крышка багажника приоткрылась. Его пикап оставался целым.

Следующее столкновение заставило профессора замедлиться, а третье стало финальным. Машину крутануло и вытеснило на обочину. В попытках справиться с управлением Гроссман крутил рулевое колесо из стороны в сторону. В оглушительной тишине заскрипели колодки, колеса подняли в воздух еще больше пыли, чем прежде. Одно из них угодило в яму на каменистой обочине, и машина улетела в кювет, врезавшись в валуны. Послышался звук бьющегося стекла, лязг металла, крик. А затем звуки стихли.

Все случилось секунд за десять, но ощущалось иначе. Он словно смотрел длинный двухчасовой фильм в замедленном режиме не как участник, а скорее как сторонний наблюдатель.

Выйдя из машины, он спустился в кювет и подошел к Гроссману. Кит был в сознании, но ему придавило ноги. Выбраться самостоятельно он бы не смог. Из-под капота вытекло топливо. В такой жаре у него оставалось, должно быть, не больше нескольких минут, прежде чем машина загорится и взорвется. Он выдохнул, с трудом открыл дверцу и сел в салон позади водительского сиденья.

Дезориентированный произошедшим, Гроссман пытался освободить свои переломанные ноги из ловушки, борясь с болью и подушкой безопасности.

– Помоги мне! – завопил он, теряя над собой контроль. – Кто ты, мать твою, такой? Зачем ты это делаешь?

Он сглотнул, облизнул пересохшие губы, достал из кармана леску и намотал на ладони.

– У меня есть деньги. Сумка в багажнике. Там много налички. Забирай. Только помоги мне!

– Мне не нужны деньги, профессор Гроссман. Я только… Я только хочу, чтобы ты знал, кто я. Меня зовут Алан Траск. Ты изнасиловал и убил мою дочь. Ее звали Мэй.

Алан набросил на шею Гроссмана леску и потянул на себя.

Задыхаясь, Кит вцепился в его руки и закашлялся.

– А теперь выбирай, как ты умрешь. – Алан взглянул в окно, заметив, что топливо под капотом уже загорелось. – Ты говоришь мне, где ее тело, и умираешь почти безболезненно от удушья. Или молчишь, и мы оба заживо горим в этой машине.

Глава 32

Алан покинул автомобиль за несколько секунд до взрыва. Отбежал в сторону и, прикрыв голову руками, упал на землю. От одежды пахло дымом и горящим пластиком. Он наглотался пыли и еще долго сидел на горячей красной глине, наблюдая, как горит профессорская машина. Как тело Кита Гроссмана лижет огонь, как плавится и лопается его кожа, обугливаются кости, как у него во рту горит сложенный вдвое полароидный снимок.

На Ближнем Востоке ему не раз приходилось обнаруживать человеческие останки в сгоревших машинах. И неважно было, кто внутри, враг или союзник, если была возможность, он вместе с отрядом, которым командовал, хоронил несчастных или передавал в штаб. Кита Гроссмана он хоронить не стал.

Когда машина прогорела до основания и пламя угасло, он вытер пот со лба и медленно побрел к своему пикапу. Провел ладонью по нагретому солнцем и покореженному радиатору, постоял несколько минут, всматриваясь в бесконечное небо, несколько раз кивнул собственным мыслям и сел за руль. В салоне Алан припал к бутылке и выпил ее до дна. Вода оказалась теплой, но во рту стоял вкус гари, так что он был благодарен и за это. Ему предстояла долгая дорога назад, в Вашингтон, к горе Си, к телу дочери.

Смерть Гроссмана не принесла удовлетворения, как он и предполагал. Пусть иногда Алан боялся сам себя, но убийства не приносили ему удовольствия. Они не приносили ничего, кроме страданий. Растерзанная на части душа скулила где-то внутри, с перебоем работающее сердце в груди разрывалось от боли, но в голове звучало отчетливое: «Найди ее, найди ее, найди ее».

И он нашел.

Восхождение на плато горы Си далось ему с трудом. Он выбился из сил еще по дороге к заповедной зоне. Колени распухли и ныли так, словно снова обострился артрит. Он не спал уже двое суток, не ел и даже не принимал душ, чтобы попробовать смыть с себя сладковатый запах горелой плоти.

Солнечные лучи едва пробивались сквозь плотные кроны деревьев, терялись в искривленных ветвях. Казалось, что в лесу наступили сумерки. На контрасте с засушливой жарой Аризоны влажный воздух и прохлада Вашингтона была почти что осенней.

Он нашел заболоченный пруд довольно быстро, словно души умерших девушек звали его, вели за руку и поддерживали, когда он думал, что ему не хватит сил. При себе у него был армейский нож, пистолет и чистая вода. Но ничего из этого не помогло бы ему пробраться сквозь поваленные деревья, окружившие болото, как стража.

Гроссман рассказал ему, что тела девушек они помещали в жестяные двухсотлитровые бочки с привязанным к ним грузом и сбрасывали в болото. Но не сказал, в какой части. Смотря на обширную площадь болота, Алан схватился за голову. Он вцепился пальцами