Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«Алло? Алло?» — говорил техник в трубку, и Осипу пришлось спрятаться в спальне, чтобы скрыться от этого звука. «Скажи, когда будешь готов», — сказал он, прежде чем закрыть дверь.

Вот оно, подумал он, закуривая очередную сигарету. Он знал Владимира Молотова больше сорока лет, и всё это время старался не дать ему ни единого повода заподозрить его в какой-либо угрозе. Ожидание было долгим, требовавшим нечеловеческого терпения, но оно ещё могло окупиться. Конечно, никаких гарантий не было. Как и многие российские лидеры до него, Молотов был подвержен приступам настолько сильной паранойи, что они часто проявлялись в чистках руководства. В его правление бывали дни, когда буквально сотни военных, высокопоставленных чиновников и сотрудников разведки были казнены одним росчерком пера. Все, в каждом ведомстве, в каждом правительственном здании в Москве, знали, что их всегда отделяет от смерти всего одна подпись. Это поддерживало такой уровень контроля в высших эшелонах власти, который трудно было представить тем, кто никогда с этим не сталкивался. Осип знал людей, которые отказывались заказывать суп в столовой ГРУ в понедельник, потому что кто-то, кто когда-то это делал, умер. Другие избегали определенных лифтов или клялись, что используют определенную марку лосьона после бритья, к которой, по их мнению, был неравнодушен Молотов.

Что касается Осипа, человека, который так часто вызывал ужас и отвращение у людей, с которыми он сталкивался, у президента, похоже, была слепая зона — своего рода лояльность, выкованная в самые ранние дни их карьеры в

КГБ, которое оберегало Осипа там, где погибло так много других. Осип, в силу обстоятельств, был исключительно искусен в необычных тактиках выживания, которые даровала ему природа. Казалось, он каким-то образом придумал способ стать кукушонком в гнезде Молотова, чужаком, которого по какой-то причине, неизвестной даже самому президенту, будут лелеять и защищать, пока он вылуплялся, рос и замышлял его поглотить.

Осипа отвлек от размышлений стук в дверь. Техник открыл и сказал: «Мы готовы, сэр».

Он глубоко вздохнул. Настал момент истины. Пути назад не было. Ему предстояло узнать, продолжит ли запущенная им машина крутить шестеренки, или же всё это взорвётся, и он погибнет.

Он вошёл в комнату и велел всем выйти. «Всем вам», — рявкнул он. «И тебе, Елена. Это совершенно личное». Когда техники поспешили выйти из комнаты, он проследовал за ними до двери и убедился, что в коридоре никого нет. «Если понадобитесь, я позову», — сказал он техникам, продолжавшим настраивать оборудование. «А теперь проваливайте все. Если кто-то услышит этот разговор, я посажу его голову на кол».

Он оставил дверь открытой, чтобы убедиться, что коридор пуст, затем вернулся к устройству, установленному техниками, и снял трубку. «Алло», — сказал он, а затем, откашлявшись, повторил громче: «Алло, это Осип Шипенко».

До него донесся женский голос, звучавший странно искаженно из-за многослойной телефонной связи. «Пожалуйста, подождите, пока будет президент, сэр».

Он удивился, услышав знакомый голос. «Дарья? Это ты?»

Последовала кратчайшая пауза, с ней всегда было одно и то же, а затем ее робкий голос, словно признаваясь, произнес: «Это я, сэр».

«Они перенаправили звонок через вас?»

«Через ваш офис, сэр, да».

В трубке щелкнуло, и она ушла. Осип сел на кровать рядом с трубкой и глубоко вздохнул. Он закурил ещё одну сигарету — он курил одну за другой, верный признак нервозности — и стал ждать. Удивительно быстро…

Президент любил заставлять людей ждать — в трубке раздался громовой голос Молотова: «Осип, это ты?»

«Это я, сэр», — начал Осип. «Я могу всё объяснить».

«Что, черт возьми, ты затеял?»

«Вы послали меня получить результаты...»

«А вы под всю Россию пожар развели. Полстраны в ярости. Кто в здравом уме отдаст приказ о мобилизации детей?»

«Это уловка, сэр. Тактика».

«Они бунтуют прямо у моих ворот. Я звоню вам из кремлёвского бункера».

«Это всё рекламный трюк, сэр. Вы должны мне поверить. Вот чем я занимаюсь».

«Я ничему и никому не доверяю. Ты же знаешь».

«Это заставит страну уйти из ваших рук, сэр. Через несколько часов. Клянусь».

«Они уже были возмущены моим приказом о мобилизации».

«Точно, сэр. Приказ касался восемнадцатилетних. Взрослых мужчин.

Они должны были желать сражаться за свою страну».

«Но ваш приказ зашел слишком далеко».

«Мой приказ опозорит любого взрослого мужчину, который откажется сражаться, сэр.

Эти луганские ребята будут готовы, захотят и смогут. Я позабочусь об этом. Их отбирают лично».

«Но мы вряд ли можем отправить мальчиков на поле боя».

«Нам не придётся, сэр. Всё это — просто трюк, как я и сказал. И каждый момент будет заснят на камеру. За вами будет наблюдать вся страна».

«И что увидят эти глаза?»

«Они увидят луганских ребят, новоиспечённых граждан нашей страны, которые не просто готовы, но и горят желанием пролить кровь, защищая свою новую Родину. Я выстрою их перед камерами, надену на них свежевыглаженную форму, отвезу на ближайшую базу, где их встретят товарищи, которые уже воюют».

«И?» — нетерпеливо спросил президент.

«И вот тогда в дело вступаете вы, сэр».

"Мне?"

«Отмени всё. Отмени приказ. Казни губернатора, если придётся. Ты будешь тем, кто спасёт ситуацию».

«И все это время…»

«Всё это время люди будут видеть храбрых мальчиков, которые были готовы отдать свои жизни за вас, сэр. Вы будете милосердны. Сердце каждой матери в

Страна будет исполнена благодарности и гордости за то, что её сын был избран сражаться на этой войне. Это придаст вам вид великодушного человека.

Молотов на мгновение замолчал, несомненно, это хороший знак, подумал Осип, затем спросил: «Надолго ли?»

«Как долго, сэр?»

«Пока я не отменю. Пока не сниму напряжение? Потому что я не знаю, как долго моя полиция сможет сдерживать протестующих».

«Часы, сэр. Всего несколько часов. Всё закончится до конца дня».

Молотов снова замолчал, а затем сказал: «Вам следовало обсудить это со мной».

«Нам пришлось сохранять молчание, сэр. Вы ничего об этом не знали. И теперь, на глазах у всей страны, вы единственный человек, который может всё исправить».

Молотов вздохнул.

Осип его поймал. Он это чувствовал. «Это риск, сэр. Но это контролируемый риск. И он окупится очень скоро».

«Так лучше».

«А освещение в СМИ? Это будет самая масштабная драма, которую страна наблюдала за последние годы. Она отвлечет от всего остального».

«Хм», сказал президент.

"Сэр?"

« Меня беспокоит всё остальное , Осип. Конечно, хорошо, когда нас поддерживает народ, но