Черный маг - Лейтон Грин

присутствовал при всех убийствах, но сюда незамеченным ему не попасть. К тому же между Гаретом и единственным входом стояли сам профессор с вооруженным охранником. С точки зрения Радека, Гассомиан при всем желании не сможет явиться в последнюю минуту.

В полночь зазвонил будильник в телефоне Виктора, заставив обоих мужчин вздрогнуть. Поскольку ничего не произошло, Радек поздравил себя с хорошо сделанной работой. Вероятно, Дарий решил, что сегодняшняя ночь все же не подходит для убийства. До завершения расследования было еще далеко, но хотя бы сегодня жизнь продолжилась.

Поразительно, думал Виктор, как легко при помощи логики и внимания к деталям отбросить вуаль суеверий. Его взгляд скользнул к потолку, затем сместился на дверь. В полной уверенности, что ничего не может случиться, профессор снова посмотрел в центр комнаты и вдруг увидел возле Гарета фигуру в черном наряде.

Она возникла так быстро и внезапно, что Виктор потрясенно попятился. Фигура в точности соответствовала описаниям свидетелей: черная мантия, лицо скрыто под объемистым капюшоном. В ней не было ничего потустороннего, она казалась осязаемой и не менее реальной, чем сам Виктор или Гарет. Как и говорил Джон Себастьян, мантию украшали серебряные звезды. Капюшон ниспадал на лицо, но фигура была одного роста с Дарием, приблизительно шести футов.

– Гарет, – ровно произнес Виктор, – сделай шаг вперед и оглянись.

Уизерспун резко повернулся, и тут же одновременно произошло несколько событий. Увидев фигуру, Гарет заорал и вскинул руки, защищаясь. Через долю секунды дверь за спиной Виктора распахнулась и ворвался охранник, сжимая обеими руками пистолет. Он проскочил мимо профессора, выбирая позицию для стрельбы, и тут Гарет загорелся.

Виктор с криком ринулся на помощь, но жар был нестерпимым, и пришлось попятиться, прикрывая лицо руками. Некрупное тело Уизерспуна превратилось в столб пламени. Казалось, человека пропитали горючей жидкостью и подожгли паяльной лампой.

Пока Гарет кричал и пытался избавиться от мантии, Виктор бросился к огнетушителю, сорвал его со стены, и тут ноздрей достигла тошнотворная вонь паленой плоти. На пол полетели обугленные клочья волос и бороды Гарета. Тем временем пламя перекинулось и на одежду охранника. Тот выронил пистолет и покатился по полу, пытаясь сбить огонь.

– А, Виктор, – заговорила фигура, и все сомнения, которые еще оставались у профессора, исчезли, потому что из-под капюшона доносился знакомый по былым годам голос Гассомиана, – ты, я смотрю, все еще неверующий.

Виктор бросился к пылающему Гарету с огнетушителем и крикнул Дарию:

– Что ты наделал?!

– Скоро увидимся, старый друг, – произнесла фигура.

Краем глаза Виктор заметил, как охранник поднялся на ноги. Грохнул выстрел, и фигура исчезла так же внезапно, как появилась. Пуля разнесла стену там, где только что стоял призрак в капюшоне. На все случившееся ушли считаные секунды.

– Вызывай скорую! – приказал Виктор. Он поливал Гарета, пока не потушил пламя, но бедняга страшно пострадал. Радек лишь в ужасе наблюдал, как кожа жертвы продолжает лопаться и покрываться пузырями, а тело бьется в конвульсиях, пока Уизерспуна не увезла скорая.

* * *

Вместе с караваном последователей Гарета Виктор поехал в больницу и ждал там, скрестив на груди руки. Родственники других пациентов тщетно пытались не таращиться на заполонившую вестибюль группу магов в причудливых одеяниях. Через несколько часов врач со скорбным лицом сообщил им, что Гарет скончался: отказали внутренние органы.

Показав удостоверение Интерпола и пообещав явиться в участок утром, Виктор избежал допроса констебля. Он вернулся к себе в отель в состоянии шока, пытаясь разобраться в собственных запутанных мыслях и не понимая, поможет сейчас абсент или навредит. Впрочем, ему было плевать. Дрожащими руками он приготовил изумрудное зелье, все еще переваривая смерть Гарета и появление фигуры, говорившей голосом Дария Гассомиана. Эти образы волновали профессора куда больше, чем нюансы хитрой иллюзии, к которой прибег Дарий, чтобы его провести.

Подтверждение причастности бывшего друга придавало преступлениям оттенок личного дела. Они будто разрослись в глазах Виктора и потрясали теперь сильнее всех тех жутких зверств, которые он видел за свою карьеру. Психопаты, безумцы и лидеры культов, чью деятельность расследовал профессор, воспринимались отстраненно: вина за их появление в обществе лежала на ком‑то другом.

Но только до сегодняшней ночи.

Первый бокал Радек прикончил, даже не выходя из мини-кухоньки люкса. Приготовил второй и, держа его в руках, прошел в гостиную. Движением плеч избавился от пиджака, снял галстук, расстегнул ворот накрахмаленной рубашки, закатал рукава и обернулся, чтобы поставить бокал на журнальный столик.

И лишь тогда увидел.

Ему показалось, что волоски на затылке вздыбились, как у зверя, рука с бокалом застыла на полпути к столку. Перед глазами вдруг возникла картинка изуродованного, обмотанного бинтами тела Гарета на носилках в больнице.

Прежде чем взять лежавший на столике предмет, профессор заставил себя вспомнить, кто он такой и что повидал, вспомнить все те сотни расследований, которые предшествовали нынешнему. Это лишь новое дело, а преступник – очередной жестокий маньяк с манией величия, которого следует упечь за решетку.

Сжав челюсти, Виктор потянулся к запечатанному красным воском конверту и устремил взгляд на единственное слово, выведенное черными чернилами на лицевой стороне: «Неверующему».

Как, наверное, Гарет и другие жертвы, Виктор извлек из конверта единственный листок и прочел под собственным именем слова, тоже написанные черными чернилами:

Виктор Радек,

ты, НЕВЕРУЮЩИЙ, должен публично признать силу Ахримана, иначе умрешь от руки Единого Истинного Бога в третью полночь от сего дня.

Глава 42

Ближе к восьми вечера Грей усомнился в целесообразности собственного решения ждать, когда за содержимым абонентского ящика 550 придет курьер. К полуночи сомнения не исчезли, даже наоборот: Доминик отчаялся и промерз.

Хотя помещение почтовой службы и закрылось в восемь, Грей обнаружил, что любой, у кого есть ключ от главного входа, может попасть туда круглосуточно. А значит, покинув пост, Доминик рискует упустить того, кто, вероятно, привел бы его к следующему фрагменту головоломки, поэтому придется мириться с недосыпом, беспрерывной моросью и гложущим голодом.

При этом он терзался мыслью, что мог ошибиться. Времени уже и так потеряно слишком много. Грей сгорбился под зонтом, который купил у проходившего мимо уличного торговца, и решил ждать до полудня.

Минуты еле ползли. Когда Доминик в следующий раз проверил время, было три часа ночи. Если верить Виктору, пришел Час Дьявола, названный так в насмешку над тремя часами дня, когда Иисус, как считается, умер на кресте.

Грей дрожал в пронизывающей сырости, но не только из-за дождя и тумана, клубившегося в неоновом свете уличных фонарей. Пусть рациональная часть сознания твердила, что дьявола