Не будите мертвеца - Джон Диксон Карр

После того (скажем, минут в двадцать первого) он тихо спустился. Его работа в доме была еще не завершена. Он отправился куда? Ну как же, в кабинет, конечно, где, точно так же как в синей комнате наверху, сохранилась старая мебель его отца. Он открыл запертый ящик бюро, естественно отцовским ключом, который оставил у себя, как оставил и все, что только возможно. Кто еще смог бы открыть тот (и это признает Гэй) замысловатый замок? А в ящике, как нам известно, обнаружил фотографии.

Вся схема сложилась. Джозефин должна уйти следующей. На самом деле он уже написал ей, хладнокровно это пообещав, поскольку знал: такое письмо она никому не осмелится показать. (Вспомните-ка, она ведь получила два письма из Нортфилда, одно от мужа, а второе от неизвестного?) Она ответила на это письмо. Ответила вполне хладнокровно, что ему лучше даже не пытаться, поскольку, если с ней что-то случится, у нее имеется браслет, способный отправить его на виселицу. Отсюда новое появление браслета. А пока что Беллоуз наносит ей удар, убивая ее второго мужа, Родни, и по-прежнему сознавая, что она не посмеет заговорить.

После убийства Родни Беллоуз прокрался в кабинет. Он задернул шторы и включил маленькую лампу. Вам будет интересно узнать, что он сообщил нам сегодня утром о месте, где он решил спрятать орудия преступления – кочергу, дубинку со свинцом, перчатки, ключ от ящика и все остальное, – пока они не понадобятся ему снова. Так вот, все это время вещи лежали в бюро. В тайнике сзади – еще одно изобретение его отца. Это было самое лучшее для них место: если бы по какой-то маловероятной случайности их обнаружили, то это была бы улика, обвиняющая сэра Гайлса или кого-то еще из вашей компании.

Избавившись от этих вещей, он принялся методично рвать фотографии на мелкие клочки – все фотографии в ящике, заодно и те, которые принадлежали самому сэру Гайлсу. Но тут ему пришла новая идея. Я говорил вам, что этот человек никогда не останавливается на достигнутом. Я говорил вам, он не может понять, что лучшее – враг хорошего, и именно это его и подвело. Единственная фотография, которую он не уничтожил, групповая, с горкой в парке развлечений…

Тут Гэй прервал монолог доктора Фелла.

– Тогда есть еще вопрос, – сказал он. – Я так полагаю, он оставил эту фотографию, потому что мог использовать ее, чтобы угрожать миссис Кент, не раскрывая при этом никому ее личность. Только как же он сам узнал, что на фото миссис Кент? Я могу допустить, что показывал ему эту фотографию в какой-то момент, только и я ведь не знал, кто на ней, пока вы не приехали ко мне и не разъяснили…

– Проверка памяти! – воскликнула Франсин.

– Прошу прощения?

– Точно, – согласился Дэн, широко открывая глаза. – Черт побери! Я все пытался вспомнить, где же видел эту фотографию совсем недавно. Мы ведь вдвоем пытались вспомнить вчера. Проверка памяти, точно. В тот раз, когда Беллоуз демонстрировал нам свои способности. Один из этих обязательных тестов состоит в том, чтобы сунуть кому-нибудь под нос фотографию, групповую фотографию с кучей деталей, а потом потребовать перечислить все эти детали после одного беглого взгляда. И мы выбрали этот снимок! И кто-то заметил, что скрытая остальными фигура – это Дженни. Ясно. Продолжайте.

– Пузырьки с разноцветной тушью в ящике, – послушно продолжил доктор Фелл, – натолкнули его на мысль сделать надпись: «Еще один уйдет», чтобы оставить ее рядом с первой своей жертвой. И он сделал эту надпись. Однако отказался от идеи как от слишком рискованной. Он известил бывшую жену о грозящей ей опасности. Однако при этом не хотел, чтобы о его планах узнал кто-то еще. Поэтому он сидел в кабинете среди ночи, сбитый с толку, раскидывая недалеким умишком и заодно (теперь, когда дело было сделано) потягивая из бутылки неразбавленный виски.

Рейберн пристально поглядел на доктора Фелла:

– Вы хотите сказать, наверху лежало мертвое тело, а он хладнокровно сидел в чужом доме…

– Не забывайте, – возразил доктор Фелл, – что он был вовсе не в чужом доме. Это-то и есть основной мотив во всем этом деле. Он сидел у себя дома, в единственном привычном месте. Остальные были незваные гости, которых он ненавидел. И вместо того чтобы поспешить вон из дома, этот дурак продолжил напиваться. Как вы можете догадаться, чем больше он пил, тем нерешительнее становился, ведь он никак не мог усвоить, что лучшее – враг хорошего. Все ли в порядке наверху? Не упустил ли он чего? Обычный приступ самоедства Ричи Беллоуза. И когда он был уже на три четверти пьян, он пошел убедиться. Фотографию он оставил в бюро. Поднялся в темноте наверх, стянув с руки перчатку и вряд ли подумав о мерах предосторожности. Едва в состоянии что-либо разглядеть, он широко распахнул дверь «синей комнаты» – так ее и нашли – и вошел, оставив отпечатки пальцев, пока нашаривал выключатель. Ему хватило ума понять, что он свалял дурака, однако было уже поздно. Он тут же погасил свет и вышел (в лунном сиянии), когда вы, мистер Рипер, открыли дверь своей комнаты. Бежать он не мог – он едва держался на ногах. Поэтому действовал по наитию. Он упал на диван и изобразил мертвецки пьяного, что было почти правдой.

Таковы история его первого убийства, пошедшего не по плану, и причина для убийства второго.

Я уже рассказывал вам, как, подстрекаемый сложившимися обстоятельствами и собственной хитростью, он изобрел схему для второго убийства. Он собирался убить Джозефин в «Королевском багрянце», и он должен был надеть униформу служащего – отсюда его история. Он знал, что все вы собираетесь в «Королевский багрянец», он знал о новом верхнем этаже, он знал даже дату – видит бог, вы часто об этом упоминали. Затем вы изменили дату и отправились туда на день раньше – эти сведения ему добросердечно сообщил инспектор Таннер в ходе ежедневного допроса.

Отсек с камерами в участке запирается на ночь в половине десятого. Не успело еще пробить без четверти, как Беллоуз уже вышел из тюрьмы, переоделся, и в этой чернильно-черной деревенской ночи никто не узнал бы его, даже если бы увидел. Поскольку он хотел добраться до Лондона, как я вам уже сообщил, ему нужны были деньги. Тут нет ничего проще. У него по-прежнему имелся ключ от «Четырех дверей». В доме не было никого, кроме прислуги. В ящике бюро в