Двойная ложь - Джей Ти Эллисон

Возможно. Увы, еще как возможно.

В голове всплыло имя Колина Уайлда.

«Это просто смешно, Саттон. Никто не знает, что ты здесь, тем более он».

Никто не знает, что она ушла, кроме Итана, а учитывая их отношения, он скорее обрадуется, что ее нет рядом.

Однако в квартире лежал огромный окровавленный нож, воняющий хлоркой. А тут еще и полиция, явившаяся якобы по вызову, хотя Саттон ее не вызывала.

Все это в высшей степени странно, в особенности странно, что законники уже появлялись на пороге, когда их не вызывали.

Думай, Саттон. Думай.

В квартире побывал Константин, но он постоянно находился на глазах у Саттон и никак не мог отвлечь ее, чтобы она не заметила, как он лезет под стол и приклеивает к нему нож.

Ну а вдруг?

Нет. Нет, это невозможно. Предыдущий владелец очень спешил выбраться из города. Наверное, в спешке забыл спрятанное под столом оружие. Или предыдущий арендатор.

Видимо, она задела нож коленом, когда вечером уснула, а потом отодвинула стул, нож оторвался окончательно и упал.

Она громко рассмеялась от нахлынувшего облегчения. Конечно же, два происшествия никак не связаны между собой.

«Тебе следует писать больше детективов, Саттон». Жюстин. Может быть, Жюстин все-таки работает не над мемуарами, а над триллером?

Она нашла в шкафчике на кухне малярный скотч. Рваные края совпадали с кусками ленты под столом, бог знает сколько времени державшими там нож – доказательство, что он находился здесь задолго до ее появления. Парижане редко владеют огнестрельным оружием, а нож – отличное средство устрашения, особенно для человека, долгосрочно сдающего свою квартиру незнакомцам.

Его просто забыли. Да, теперь Саттон была в этом уверена.

«Продолжай себе лгать. У тебя хорошо получается».

Проигнорировав внутренний голос, она стала думать, что делать дальше. Прикрепить нож обратно под стол? Спрятать его в шкафу?

Нет, она не успокоится, зная, что он здесь. Его не должно быть поблизости. Нож огромный, к тому же Саттон понятия не имела, как пользоваться им для самообороны, поэтому его легко могли использовать против нее. Лучше избавиться от него, и побыстрее.

Можно было просто выбросить нож. Закопать в мусоре внутри мешка, пусть заберут на помойку. Но вдруг кто-нибудь поранится? Вдруг нож прорежет полиэтилен и выпадет, порезав какого-нибудь ребенка?

Нет, так не годится.

Саттон завернула нож в салфетки и спрятала в сумочку. Заперла дверь квартиры и пошла к реке.

До Сены, прекрасной Сены, надо было пройти всего ничего. Река сияла в лунном свете, а ее поверхность рассекла небольшая лодка.

Саттон прибавила шаг. Она устала, хотелось лечь в постель, а внезапный прилив адреналина после обнаружения ножа и прихода фликов лишил ее сил.

Вокруг были люди, следовало действовать осторожно. Впрочем, вокруг всегда были люди. Она выбрала Париж из-за романтики, желания написать книгу в Городе огней и возможности спрятаться среди толпы. Теперь она жалела, что не забралась в какой-нибудь отдаленный уголок, где могла исчезнуть, и никто не увидел бы ее и не узнал. О чем она только думала, приехав сюда?

Под непоколебимым металлическим взглядом Эйфелевой башни Саттон вышла на Йенский мост и дошла до середины. Притворившись беззаботной, прислонилась к парапету. Когда ей показалось, что никто не смотрит, вынула из сумочки нож.

Кто-то схватил ее за руки.

– Мадемуазель Холлидей.

Она вздрогнула и увидела по обе стороны от себя двух фликов, которые приходили к ней в квартиру.

– Что вы делаете, мадемуазель? – Один из полицейских забрал у нее оружие. – Чей это нож? Ваш, верно?

– Я… Нет… Пожалуйста…

Тот, что помоложе, покачал головой. Она не поняла – то ли от жалости, то ли от отвращения.

– Пройдемте с нами. Совершено преступление, и вы должны ответить на несколько вопросов.

– Какое преступление? Я ничего не сделала. Куда вы меня ведете?

– На допрос.

Они уже тащили ее к машине, взяв под руки с обеих сторон. Саттон подумывала закричать, вырваться, но была так напугана, так потрясена, что замерла в молчании. Она без звука позволила фликам увести ее с моста, посадить в машину и увезти.

Арест

Саттон ненавидела полицию. И ненавидела запах полицейских участков – даже здесь, в Париже, он был таким же, как в том омерзительном месте, где ее продержали всю ночь, когда она была подростком. Она изо всех сил старалась не паниковать. Саттон не сделала ничего плохого, но она не дура. Ее задержали на мосту, когда она пыталась бросить в воду окровавленный охотничий нож, и это выглядело не лучшим образом.

Ее отвезли в полицейский участок на улице Фабер рядом с Домом инвалидов. Когда Саттон-Жюстин наконец взяла себя в руки, она возмутилась и потребовала адвоката, но ее просьбы проигнорировали. Ее поместили в комнату, принесли бутылку воды и заперли.

Она понятия не имела, как работает французская правовая система. Не знала, могут ли ее обвинить без доказательств, можно ли ей позвонить или воспользоваться услугами адвоката. Она тяжело дышала и пыталась собраться, но это было нелегко. Предполагалось, что она будет скрываться от посторонних глаз, тихо жить в Париже, но не прошло и недели, как она оказалась в полицейском участке.

Саттон молилась, чтобы не раскрыли ее истинную личность. Паспорт она с собой не взяла, он остался в квартире, но полиция наверняка проведет обыск и найдет его.

Ты Жюстин Холлидей из Голливуда, штат Флорида. Просто помни об этом.

Текли минуты, и паника все нарастала.

Конечно, они специально так себя вели. Зная, что она напугана и одинока, оставили ее посреди ночи размышлять и потеть в металлическом ящике, с ультраяркими флуоресцентными лампами над головой. Такое кого угодно собьет с толку. Они даже не представляли, насколько Саттон боится оказаться ложно обвиненной крысой в клетке. Она уже бывала в таком положении. Результат ей не понравился.

Дыши, Жюстин. Успокойся. Тебя не могут заставить ждать вечно. Им придется сказать, почему тебя задержали. Сначала дождись и выясни, что они задумали.

Она была права. Через два часа вошла полицейская, а за ней юный флик. Она говорила на отличном английском, хотя и с сильным акцентом.

– Bonsoir, mademoiselle. Я инспектор Амели Бадо. Прошу прощения за задержку визита. Я была уже дома, отдыхала. Последние сутки для нас были очень непростыми.

– Что ж, сочувствую, но мне хотелось бы знать, почему я здесь. Никто не потрудился мне объяснить.

Саттон многозначительно посмотрела на молодого флика, а тот ответил ей бесстрастным взглядом.

– Вот как? – Бадо посмотрела через плечо на коллегу. – Прошу