Туман цвета хвои - Анна Блэр

Но в этой боли не было жестокости. Это было очищение. Это было обещание.

Сиварт не сопротивлялась. Она позволила божеству забрать все, что у нее было, потому что знала: это не конец. Она чувствовала, как эта боль становится частью её, как она растворяется в волнах ее веры.

Она открыла глаза, и в ее взгляде больше не было ни страха, ни сомнений. Она видела перед собой не просто божество, а истину, обнаженную и непреклонную.

– Возьми, – прошептала она, голос дрожал, но звучал твердо. – Возьми все. Моя жизнь принадлежит вам.

Сущность не ответила словами. Ее движение было плавным, будто перья собрались в единый смерч, который поглотил Сиварт. Боль утихла так же внезапно, как началась. Она опустилась на колени, чувствуя, как её сердце бьется ровно, а на груди остается жгучее тепло – знак того, что боги приняли ее жертву.

Она провела рукой по своей коже, на которой теперь остался узор, напоминающий перья, выжженные прямо на ее теле. Это было ее новое клеймо, её символ.

Сиварт подняла голову, тяжело дыша, но в её глазах горела решимость. Она была готова. Боги всегда отвечали ей искренностью, и теперь она была их частью. Без остатка.

***Сиварт пришла в себя на холодном камне утеса, обдуваемая ветром, пропитанным солью. Ее веки были тяжёлыми, словно их отягощала сама земля, но когда она наконец открыла глаза, перед ней раскинулся мир, который казался ей чужим.

Фьорды обрамляли океан, как древние клыки, вырастающие из плоти земли, изъеденные временем, но всё ещё непоколебимые. Их острые линии тянулись ввысь, разделяя небо на неровные куски, которые казались покрытыми тонкой плёнкой света. Внизу бескрайняя вода колыхалась, как гигантское чёрное сердце, гул её волн звучал то громче, то тише, будто этот мир дышал, но дышал странно – как чужак.

Сиварт подняла голову, и ее глаза устремились в горизонт. Океан казался бесконечным, но пустым. Его волны, такие могучие, такие грохочущие, теперь больше напоминали слабую иллюзию, призванную скрыть истинную реальность. Небо над ним было пепельно-серым, размытым, будто его окутала старинная паутина.

Она попыталась встать. Ее тело все еще было тяжелым, словно в нём осталась часть видения, но ноги послушались. Мир вокруг затрепетал: ветер, пробегая сквозь нее, будто прошивал тело ледяными нитями. Камень под ногами казался хрупким, хотя ее разум подсказывал, что это не может быть правдой.

«Это не реальность. Всё это… меньше, слабее, чем то, что я видела.»

Сиварт сделала шаг к краю утеса. Ветер обхватил ее, играя с её одеждой, будто пытался сбросить ее вниз. Она смотрела вниз, где волны разбивались о скалы, оставляя на них белую пену, как следы неудавшихся попыток разорвать камень.

Но всё это не трогало ее. После видения, которое пронзило ее до самой сути, этот мир казался ей тусклым, хрупким. Боги, которые явились к ней, их голоса, их сила – они были настоящими. Настоящими так, как этот мир никогда не был.

Она закрыла глаза, и перед ее внутренним взором снова возникли образы: перья, острые, как лезвия, густая тьма, перетекающая в свет, и их голос, зовущий ее. Это было настолько ярким, настолько всеобъемлющим, что она чувствовала, как кровь пульсирует в её жилах быстрее, принося с собой новое осознание.

«Они реальны. Реальнее этого неба, этих волн. Реальнее меня самой.»

Сиварт расправила плечи. Ее взгляд был твердым, наполненным не страхом, а решимостью. Она знала, что её жизнь теперь принадлежала не этому миру, а тому, который открыли ей боги. Этот океан, эти фьорды, этот ветер – всё это было лишь оболочкой, мимолётной декорацией, скрывающей истинную реальность.

Она обернулась, и ее шаги были уверенными, как у того, кто знал свое предназначение. Каждый ее шаг эхом отдавался в ее сознании, будто сам мир подчеркивал ее отделенность от него.

***Сиварт стояла рядом с Хальдором на возвышенности, откуда вся деревня была видна, как на ладони. Ее взгляд скользил по узким улочкам, по домам, окна которых казались чёрными глазницами, наполненными страхом. Воздух был тяжелым, наполненным криками и шумом шагов. Жнецы, словно хищники, прочесывали каждый угол, каждую тень, выискивая тех, кто осмелился сомневаться в святости этого мира.

Сиварт чувствовала, как внутри нее переплетаются эмоции. С одной стороны, в ней разгорался огонь уверенности – они делали то, что должны, очищали деревню от тех, кто подрывал ее устои, кто тянул за собой тьму сомнений. Это было нужно, это было правильно. Она видела, как один из жнецов выволакивал мужчину, сопротивляющегося изо всех сил, и понимала, что этот человек виновен. Его крики, полные отчаяния, казались ей чем-то далеким, словно шепотом, отголоском из другого мира.

Но в этом огне была и боль. Сиварт видела лица тех, кто стоял на коленях, видела дрожь прижатых к земле, их глаза, наполненные страхом, недоумением. У некоторых из них были дети, цепляющиеся за их руки, кричащие, но не понимающие, почему мир, который они знали, внезапно рухнул, не понимали, что видят родителей в последний раз.

«Это правильно», – повторяла она себе, но внутри что-то трепетало, как птица, пойманная в клетку.

– Ты думаешь, что видишь боль, – произнёс Хальдор рядом, его голос был низким и ровным, как всегда. – Но это не боль. Это очищение.

Сиварт не ответила. Ее взгляд задержался на женщине, которую вытащили из дома с потрёпанными ставнями. Она кричала, ее голос разрывал воздух, а жнец держал ее за волосы, утаскивая прочь. Рядом мальчик лет десяти бежал за ними, умоляя отпустить ее, но его толкнули, и он упал в пыль.

К горлу Сиварт подступил ком. Она знала, что это нужно, знала, что боги не потерпят сомнений. Она была их избранной, их проводником в этом мире. Но видение этого казалось тяжелым.

– Они сопротивляются, – продолжил Хальдор, его взгляд был прикован к сцене внизу. – Но это временно. Когда все закончится, деревня станет чище, сильнее.

Сиварт кивнула, но ее руки бессознательно сжались в кулаки. Ее пальцы вспоминали ощущение крови, того момента, когда она сама стала частью этой силы.

– Ты чувствуешь что-то? – тихо спросил он, повернувшись к ней.

Она медленно подняла голову, встретив его взгляд.

– Я чувствую их страх, – сказала она. Ее голос был твердым, но внутри нее что-то дрожало. – И он напоминает мне о моей слабости.

Хальдор слегка улыбнулся, почти неуловимо.

– Страх – это то, что нужно уничтожить. Не только