Когда мы были непобедимы - Мария Орунья

прощупываться не должна. Нужно срочно сделать анализ крови. Интересно, в чем причина? Плохая свертываемость? Переизбыток насыщенных жирных кислот? Или вовсе цирроз? Последнее объясняло бы и потерю сознания, и бред. Да и синяки, впрочем, тоже.

Чтот там бедняга бормочет? Что-то про дьявола? Не разобрать. Пациент говорил на смеси испанского и английского, проглатывая слова. Маркос Ривера перебрал в уме несколько потенциальных диагнозов, и все неутешительные: гепатит С или даже В. Муковисцидоз. Болезнь Вильсона. Бруцеллез. И очевидный – “Перебрал ты с алкоголем, дружище”.

Когда они подъехали к отделению неотложной помощи, Карлос Грин так и не вышел из полуобморочного состояния. Несколько часов спустя, вспоминая события того утра, он будет утверждать, что Джейн Рэндолф сопровождала его до самой больницы. Она сидела рядом, словно мать. Словно подруга. Заботилась о нем. В то же время он будет понимать, что это невозможно, ведь она мертва. Но вдруг все было на самом деле? Вдруг душа Джейн все-таки держала его за руку, просто мы еще не способны ни объяснить это, ни понять?

Может, наша энергия после смерти не улетучивается? Что, если после нас остается мягкое свечение, которое иногда показывается другим? Быть может, даже после смерти душа все-таки оставляет свой отпечаток в этом мире, словно вмятины на матрасе. А может, есть такие невероятные люди, одна мысль о которых помогает найти путь домой?

Едва завидев Валентину, Оливер сразу понял, что она рассержена. Решительная походка, резкие движения… Поговорив с Масой, она оставила их с Ривейро и подошла к Оливеру, стоявшему у входа в особняк.

– У тебя телефон отрубился, что ли? – процедила она вместо приветствия.

– Когда ты злишься, у тебя зеленый глаз ярче сверкает, ты знаешь?

– Ничего смешного, Оливер! Почему ты мне не позвонил? У нас два трупа за два дня, а теперь еще с Грином черт знает что случилось. Неужели не осознаешь? А тут еще ты с этим незаконным проникновением… И даже не додумался никого с собой взять. Хоть бы предупредил!

– Любимая, ну разве ты не золото? Переживаешь, что я никого не пригласил вместе вломиться в чужой дом?

Как ни зла была Валентина, она не сдержала смех.

– Надо было меня предупредить, я бы направила ребят из участка. Вдруг здесь опасно?

– Я знаю, прости. Больше в неположенные места забираться не буду. Сначала вызову на подмогу легион[29], гражданскую гвардию и даже конную полицию! Ну серьезно, что я, по-твоему, должен был сделать? Позвонить в участок и заявить, что мой приятель не пришел на пляж, как мы договаривались? А если б он просто проспал? Нелепо же.

– Разумеется, ты прав. Поэтому лучше решиться на чистый криминал или столкнуться с убийцей. Это нелепым никто не назовет.

– Каким убийцей? С Грином?

– Да нет, с тем, кто однажды уже забрался в дом и убил домработницу.

– Ты меня недооцениваешь, я изворотливый англичанин, я бы мигом уложил на лопатки этого убийцу своим фирменным приемом карате.

– Ты ни одного приема карате не знаешь.

– Зато бегаю быстро, сеньора Гордон.

Сеньора Гордон? Отреагировать Валентина не успела – к ним подошел запыхавшийся Кристиан Валье.

– Здравствуйте, лейтенант! Что-то случилось?

– Боюсь, что да, случилось. А вы как здесь оказались?

– Мне позвонил профессор Мачин, сказал, что встретится со мной здесь.

– Профессор? Разве он не улетел на Тенерифе?

– Нет, сказал, что перенес рейс. И уверял, что нашел ключ к разгадке.

– Вот как. И каков же этот ключ?

– Пока не знаю, он ничего объяснять не стал…

И тут, как в спектакле, где в нужный момент появляется именно тот персонаж, которого все ждут, показался профессор Мачин. Он бодро шагал к ним в сопровождении какого-то толстяка, тащившего огромный чемодан и рюкзак.

– Добрый день! – поздоровался профессор, мягко, по-канарски выговаривая слова. – Как славно, что все в сборе! А сеньор Грин дома, не знаете? Мне надо с ним поговорить.

– Боюсь, что не получится, – мрачно ответила Валентина. – Сеньора Грина только что увезли на “скорой”.

– Господи помилуй! Что с ним? – в ужасе воскликнул Мачин.

– Пока неизвестно. Оливер обнаружил его сегодня утром без сознания.

– Без сознания! Какой кошмар. Но это подтверждает мою теорию, – пробормотал старый профессор, потирая руки. – А нельзя мне зайти внутрь, кое-что проверить?

Валентина покачала головой:

– Извините, но нет. И в отсутствие хозяина вряд ли это ваше “кое-что” представляет такую уж важность.

– Поверьте, это очень важно! Я вам больше скажу, если я прав, то это вопрос жизни и смерти. Мы не только поможем сеньору Грину, но и заодно найдем объяснение всему, что здесь произошло. По крайней мере, тому, что касается призраков.

Валентина смотрела на профессора. Умное, приятное лицо, испещренное морщинами. Она перевела взгляд на его спутника, который до сих пор помалкивал.

– А кто вас сопровождает?

– Простите, я вас не представил. Вас же Антонио зовут, да? – повернулся профессор к толстяку, и тот кивнул. – Я нашел его в Сантандере, поэтому припозднился. Видите ли, другого слесаря требуемой специализации мне с утра не удалось отыскать.

– Слесаря? – недоуменно переспросила Валентина.

– Да. Сделайте одолжение, пустите его проверить кое-что, и потом я все-все расскажу.

– Нет, – отрезала Валентина. – Сожалею, но вам придется сначала все рассказать.

Мачин вздохнул:

– Ну что ж… Вот моя теория: сеньор Грин и все обитатели дворца отравились монооксидом углерода – угарным газом. Пустите нас с этим сеньором, и я вам все разъясню прямо на месте, – взмолился он.

Валентина выдержала его взгляд, словно взвешивая за и против. Затем поманила Масу и Ривейро:

– Следуйте за мной.

– А мы? Нам нельзя? – вскинулся Кристиан, стоявший рядом с Оливером.

Профессор посмотрел на Валентину. Решение, конечно, было за ней, но он все же положил Кристиану руку на плечо в знак поддержки:

– Лишние руки нам пригодятся, надо будет открыть окна на первом этаже во всем доме.

Валентина со вздохом кивнула. Они зашли в особняк, и профессор Мачин устремился прямиком в кухню, а Оливер с Кристианом принялись открывать окна. Лейтенант следовала за профессором по пятам, позади плелся толстяк слесарь.

– Видите ли, лейтенант, я еще вчера обратил внимание, какая тут древняя кухня. Вдоль стен тянутся старые трубы отопления, они есть и в кофейной комнате. И конечно, в оранжерее. Но я не сразу сообразил, что они имеют прямое отношение к происходящему. Знаете, когда мой заржавевший мозг осенило?

– Понятия не имею.

– Растения!

– Растения? В оранжерее?

– Именно. Сеньор Грин пожаловался, что несколько месяцев назад там погибли почти все растения. Но причины он не назвал. А вчера я кое-что заметил. Начинаете понимать?

Валентина