Когда мы были непобедимы - Мария Орунья

– Она пыталась, но он пригрозил, что убьет себя. Она слишком добрая, чтобы…

– Погодите. – У Валентины не было ни малейшего желания выслушивать подробности мыльной оперы. – Может кто-нибудь подтвердить, что вы провели ту ночь вместе?

– Сама Марлен и ее подруга Кармен, она заглянула, занесла холсты. Она видела меня.

– То есть вы хотите сказать, что особо не скрываетесь?

– Они близкие подруги. Кармен знает про нас, мы с Марлен встречаемся почти год. Вы думаете, я зачем в книжный клуб записался?

Валентина устало вздохнула.

– Вижу, что не из любви к чтению. И как долго вы оставались у Марлен? В котором часу ушли?

– Точно не скажу, но не особо долго. Хотя она живет совсем рядом с кинтой, мы не заметили, как вспыхнул пожар. Только когда завыли сирены и приехали пожарные, стало ясно, что мне лучше уйти.

– А то как бы пекарь не проснулся, – ввернул Сабадель.

– Я вас уверяю, он такое убойное снотворное принимает, что его ничего не разбудит. Нет, я боялся попасться на глаза соседям. Вы не подумайте, мы обычно у нее дома не встречаемся. Это просто в ту ночь так совпало.

Валентина, внимательно наблюдавшая за ним, решила, что он не врет.

– Нам придется пообщаться и с Марлен, и с женщиной, которая, как вы уверяете, видела вас вместе, вы же понимаете, да?

Хайме Фейхоо понуро кивнул. Валентина успокоила его:

– Не переживайте, мы постараемся быть как можно деликатнее. Скажите, а когда вы вышли от Марлен, вы обратно тоже мимо дворца шли?

– Нет, там было не пройти. Все оцепили пожарные и гражданская гвардия.

– Вы не заметили ничего необычного? С соседями не перекинулись парой слов? Ничего странного?

Он пожал плечами:

– Да нет. Я не останавливался и ни с кем не разговаривал, потому что не хотел, чтобы меня там видели. Я ведь живу в Нижнем городе, у порта, а не в центре Суансеса. Пришлось бы объяснять, что я делаю в этих краях ночью.

– Понятно. А с Пилар Альварес вы были знакомы?

– С кем?

– Так звали женщину, которая погибла при пожаре. Она служила домработницей в Кинте-дель-Амо.

– Нет, понятия не имею, кто это. Никогда ее не видел. Я же говорю, моя жизнь в основном проходит между портом и пляжем.

– Но Лео Диаса вы знали, ведь вы оба входили в книжный клуб.

– Это правда. Мне жаль, что он умер, очень приятный человек был.

– Обсуждали вы когда-нибудь с Марлен или Лео книгу Коперника?

– Чью книгу?

– Коперника. Нам известно, что на встрече клуба, которая проходила в Кинте-дель-Амо, Марта Грин рассказала о некоей книге Коперника.

Хайме недоуменно помолчал.

– А, точно, было дело… Марта собиралась передать ее в дар библиотеке вроде бы, но вскоре умерла, и ничего из этого не вышло. Но с какой стати я буду это с Марлен обсуждать? И тем более с Лео? Он вообще странновато себя вел в последнее время.

– Вот как? Вы заметили странности в его поведении?

– Не то чтобы странности… – замялся Хайме, подыскивая слова. – Он очень приятный человек был, я его очень давно знал. Просто у него под конец какие-то навязчивые идеи появились.

– Что за идеи?

– Он все твердил, что во дворце творится не пойми что. Растения гибнут, а он не может разобраться, в чем дело, вроде нет ни тли, ни пауков, и вообще он-де хороший садовник, и это все привидения там шуруют. В таком роде чушь нес. Может, в деменцию начал впадать, не знаю.

– А что он вам про дворец рассказывал? Не попадалось ли ему там на глаза что-нибудь необычное?

– Необычное? Нет вроде, он только про эти привидения и талдычил. Всем подряд рассказывал, как он их слышит, как они постоянно зажигают свет по ночам… Он эту шарманку заводил и на встречах клуба, и в баре в порту рыбакам все уши прожужжал… Даже когда в Инохедо играть в болос[30] ездил, так и там всех достал этими привидениями.

Валентина смотрела на старого сёрфера. В голове между отдельными фрагментами словно протягивались ниточки, соединяя их в цельную картину. Как сказал профессор Мачин, настает момент, когда то, что спит в глубинах нашего сознания, всплывает на поверхность. И все вдруг становится очевидным. Остается только сложить из фрагментов пазл. Валентина резко встала, сёрфер и Сабадель недоуменно посмотрели на нее. Откуда им было знать, что Валентина в этот момент догадалась, кто загадочный убийца из дворца дель Амо?

14

Когда мертвые собираются вас покинуть, вы этого не замечаете. […]

Я бы сравнила это вот с чем: на лекции – в аудитории или в зале – присутствует некая женщина, которая затаилась в последнем ряду. На нее никто не обращает внимания, и вдруг она решает выскользнуть за дверь. […]

Остальные только улавливают дуновение ветерка в закрытом помещении[31].

Элис Сиболд, “Милые кости”

Валентина и Ривейро вошли в библиотеку Суансеса. Вид у них был спокойный, но в глазах читалась решительность: они намеревались добиться ответа. У дверей на всякий случай остались Сабадель и Камарго.

– Здравствуйте, Серхио, – поздоровалась Валентина с помощником за стойкой. – Мы бы хотели поговорить с Аделой, она на месте?

– На месте, куда ей деваться. – Серхио по обыкновению встретил их кислой миной. – Она вон там, у себя. – Он указал на небольшое помещение, отгороженное стеклянной стенкой от детской секции.

В прошлый раз Валентина на этот кабинетик внимания не обратила. Оглядев зал, она отметила, что посетителей в библиотеке не наберется и дюжины – студенты и пенсионеры с газетами. Путь к кабинету Аделы лежал мимо столов, на которых разместили информацию о Сервантесе и Элене Сориано, чье имя носила библиотека.

Поскольку стена, отделявшая маленький кабинет от главного зала, была из прозрачного стекла, все прекрасно просматривалось – письменный стол, два стула и огромное окно во всю стену, выходившее на реку Сан-Мартин. На столе аккуратными стопками сложены книги и бумаги. Валентина ощутила облегчение. Ее маниакальное стремление к порядку в последнее время стало не таким острым, но каждый раз, сталкиваясь с хаосом, ей приходилось делать усилия, чтобы совладать с собой. Вот и сейчас, если бы в кабинете царил беспорядок, понадобилась бы пауза, чтобы собраться с духом.

Адела оторвалась от бумаг, лишь когда Валентина и Ривейро открыли дверь – стучать они не стали. Лейтенант пристально смотрела на библиотекаршу, словно желая рассмотреть ее истинную