Мертвая живая - Николай Иванович Леонов

«Как же она старается увести беседу от темы денег и наследства», — отметил Гуров. Он понял, что от Светланы ничего не удастся добиться. Так и будет настаивать: ничего не знаю, никакого отношения не имею.

Полковник, который вдруг до этого лишь задавал вопросы, заговорил. Пора раскрыть карты, хоть и не до конца:

— Что я хочу узнать? Я хочу узнать, почему столько случайностей вокруг этой истории, Светлана… Ведь это одна история, пьеса из трех частей, потому что герои в ней одни и те же. А не как вы меня пытаетесь убедить. Муж вас подставил, засадил в тюрьму, чтобы не делиться деньгами от бизнеса. Вы умная женщина, не поверю, что вы всего лишь просто бухгалтер, а главным был Игорек. Тот самый, которого облапошила и развела на деньги глупая, но жадная девица. Предательство стало для вас обидой, которую вы стерпеть не смогли. Еще и деньги были на кону. У вас скоро внучка родится, деньги нужны как никогда. А получилось, что вы работали всю жизнь не ради своего сына и своей семьи, а ради капризов какой-то наглой девахи. Все нажитое должно было достаться ей. Несправедливо, это очень несправедливо. А потом ваш муж внезапно умирает, очень неожиданно. И справедливость торжествует. Всего-то понадобилась одна смерть, случайная и мгновенная, к которой вы не имели, конечно, никакого отношения. Игорек ведь сам виноват, полез в горячую ванну, хотя у него был лишний вес, проблемы со здоровьем. Не знаете, а ваш муж, то есть бывший муж, он вообще любил принимать ванны? Подолгу сидеть в очень горячей воде. Он делал так всю вашу семейную жизнь? И вы были не против, даже несмотря на то что у него слабое сердце? В карточке врачебной, уверен, есть такая информация.

С каждым словом Светлана каменела. Ее ямочки, щечки и милые округлости застыли, в глазах, теперь уже не скрываясь, сияла злость.

Опер не успел договорить, как вдруг за неплотно прикрытой дверью грохнуло что-то. И хозяйка подскочила на месте, кинулась к двери:

— Я сейчас.

Дверь плотно захлопнулась, в комнате раздался громкий голос гостьи:

— Света, мы так не договаривались! Ты во что меня втянула! Все, я ухожу сейчас же!

Тихий шепот хозяйки Лев не смог различить. Он собирался уже толкнуть дверь, как вдруг раздался грохот, женские крики, и что-то тяжело ударилось о филенку кухонной двери.

Опер попытался открыть дверь и не смог — он оказался подперт чем-то тяжелым. А по ту сторону все так же кто-то кричал:

— Нет, нет! Так нельзя, это подстава! Я все расскажу, я не буду молчать!

Он ударил корпусом с разбега, дверь слетела с верхней петли, образовалась щель. Через нее оперу было видно, как мелькнула цветастая спина в коридорчике, высокая гостья металась по комнате в приступе паники. Под ногами женщины хрустело стекло разбитой бутылки, а яблоки раскатились по всей комнате. Тот самый стол, за которым еще недавно шло тихое застолье, теперь придавил дверь и не давал выйти оперу.

Темноту взорвал рокот мотора, Лев кинулся к окну. Неприметная серая машина бодро взревела, боднула ветхие воротца и вылетела на дорогу.

Лев вдруг расхохотался — вот это прыть. А он даже не подумал о том, чтобы заблокировать своей машиной выезд от дома, ему и в голову не пришло, что Светлана Кондратьева, пенсионерка, будет убегать от него, как какой-нибудь заправский рецидивист.

Но женщина в комнате так отчаянно кричала, что он снова принялся ломать дверь, пока она не рухнула на стол во всю длину.

Высокая гостья присела в ужасе, зажала уши:

— Не надо, не стреляйте! Пожалуйста, я не убегаю, я на месте.

Он издалека поднял руки вверх:

— Нет оружия, не собираюсь в вас стрелять.

Однако она затихла, лишь когда осела пыль в комнате, и вдруг едва слышно прошептала:

— Отпустите меня, умоляю! Я ничего не знаю, я здесь совсем случайно.

Гуров хотел было сказать, что она ни в чем не виновата, и объяснить — она всего лишь свидетель и просто расскажет, для чего здесь находилась, куда могла направиться ее приятельница. Как неожиданно в голове его что-то щелкнуло, будто части пазла сошлись.

Конверт в сумке, отпуск, Кондратьева, «Талион»…

И он уже спокойно уточнил:

— Елена Юрьевна, успокойтесь. Вам нужна медицинская помощь, Светлана вас ударила?

Женщина от его слов впала в еще большую панику. Она кинулась к сумке и швырнула к ногам опера конверт.

— Вот, вот, забирайте! Я все отдам, никому ничего не расскажу, только прошу, не надо меня арестовывать. Это же погубит мою карьеру, понимаете! Столько лет труда!

Лев молчал, думал, что же делать дальше. Броситься в погоню за Кондратьевой? Но она лучше знает местность. И не стоит недооценивать женщину. Под внешностью милой тетушки прячется все-таки хитрая и дальновидная преступница. Она сделала просчет лишь в одном, поверила, что опер, явившийся к ней домой, действительно что-то знает о ее мести мужу. И в приступе страха сбежала, выдав себя с головой. Наверное, слишком свежи воспоминания о недавнем заключении, слишком хотелось сохранить свободу. И даже малейшая угроза спугнула женщину.

Гнаться за ней нет смысла, да и официальных полномочий нет, чтобы задержать и предъявить обвинение. Нет, для начала надо разобраться, что так напугало Кондратьеву и что за деньги оказались в сумке у Сулимовой, начальника отдела режима и надзора женской колонии. А что высокой, сухопарой гостьей Кондратьевой была именно она, Лев Иванович не сомневался. Он и сам не понял как, но цепочка событий мгновенно выстроилась у него в голове. Так бывало часто у сыщика, когда тщательно, по крупицам, собранная информация в виде разрозненных фрагментов вдруг складывалась в единую картинку. И он четко теперь понимал — Рясько сказала правду, и его подозрения имеют почву. А Сулимова — ценный свидетель, который сейчас сломлен и готов сотрудничать.

Лев не стал заводить женщину на кухню, успокаивать, предлагать воды. Он лишь принес ей чистый табурет, без пятен вина, и усадил ее прямо посередине обезображенной комнаты. Из-за разбитой бутылки и выломанной двери она выглядела как поле битвы.

— Мне не нужны деньги, давайте поговорим.

Он рассчитывал, что эта фраза успокоит женщину и она придет в себя. Но его слова вызвали совсем другой эффект.

Высокая и худая фигура вдруг упала на колени и поползла по осколкам к нему через всю комнату.

— Не губите,