Любовь по контракту, или Игра ума - Карина Тихонова

– Угу, – согласился я. – Это ж здорово, когда есть, что окинуть взглядом.

Наконец мы уничтожили курицу подчистую и собрали косточки. Маринка открыла окно, свистнула, как мальчишка, и швырнула кости на улицу. Внизу сразу послышалось радостное ворчание и визг.

– Я редко мусор из окна выбрасываю, – виновато пояснила она, захлопывая створку. – Только когда объемся.

– Значит, сегодня ты это сделала впервые.

Я так наелся, что последний кусок курицы завис где-то на полпути к желудку. Меня обуяла сытая блаженная лень, которую наши деликатные предки, по всей вероятности, именовали истомой.

– Чаю хочешь? – вяло спросила Маринка. По-моему, она даже начала икать от перенасыщения.

– Ага.

– Тогда сам ставь и заваривай.

– Это выше моих сил.

– Тогда пей сок.

Она лениво встала с места, открыла створку холодильника и брякнула на стол пакет грейпфрутового «Чемпиона». В магазине она швыряла в каталку, в основном, нектары, но я ловко успевал менять тошнотворную сахарную воду на более приличный продукт. Я хотел было объяснить ей разницу между соком и нектаром, но объелся и поленился вдаваться в подробности. Так мы и сидели минут десять, икали, отпивали по глотку сока и молча смотрели друг на друга.

– Какие дальнейшие планы? – спросила Маринка.

Я вздохнул, собираясь с силами. Нужно что-то приготовить этой особе, чтобы она окончательно не испортила себе желудок. Завтрашний день будет занят приготовлениями к походу в гости и покупкой подарка, а послезавтра... Неизвестно, что может случиться послезавтра.

– Сейчас я встану, переоденусь и начну готовить тебе борщ.

– А я?

– А ты будешь стоять рядом, смотреть и запоминать. Нужно же сделать так, чтоб на тебя польстился хоть какой-нибудь мужичок!

– А если не польстится?

– Тогда придется самому жениться, не бросать же тебя на произвол судьбы. Но я не теряю надежды спихнуть тебя в надежные руки.

– Надежные руки в моей жизни уже есть, – равнодушно сказала Маринка, глядя в окно. Сначала я подумал, что она имеет в виду меня, и собрался польщено засмеяться, но вдруг сообразил, что ошибаюсь.

Маринка посмотрела на меня и сразу отвела глаза.

– Это не то, что ты думаешь, – сказала она. – Это друг. Настоящий, надежный друг.

– Хорошо, когда он есть, – ответил я, стараясь говорить обычным тоном, хотя меня съедала жестокая ревность.

– А у тебя разве нет?

– Вчера я задал себе тот же вопрос, – ответил я. – И понял, что нет.

– Печально.

– Да. Ты нас познакомишь?

Маринка немного поколебалась.

– Возможно, – наконец, ответила она уклончиво. – Не сейчас. Позже.

– Буду ждать.

Не могу сказать, что это известие меня порадовало. Но я понимал, что если выражу недовольство, то вряд ли когда-нибудь еще Маринка удостоит меня откровенным разговором. Поэтому подавил свое ревнивое любопытство и не задал ни одного вопроса на волнующую меня тему.

«Подумаешь об этом завтра», – подсказала мне Скарлетт О'Хара, и я согласился с дамой.

Когда Дэн был маленьким, он часто болел. Особенно донимали нас простудные болячки, видимо, передавшиеся в наследство от меня. Если сын заболевал, то становился очень капризным и отказывался спать один. Он перебирался на наш с Аллой диван, и я всю ночь спал вполглаза, потому что страшно боялся придавить ребенка. Обычно я отодвигался к самому краю и, окоченев в неудобной и напряженной позе, засыпал рваным, беспокойным сном. Для того чтобы проснуться, мне достаточно было самого легкого движения. Поэтому практически все университетские годы я страдал хроническим недосыпанием. Вот и сейчас я вдруг проснулся оттого, что в бок толкнуло предостерегающее чувство.

«Ребенок», – ударило где-то внутри, и я резко сел на кровати.

В комнате было очень темно и очень тихо. В первый момент я не мог сообразить, где кончается сон и начинается явь. Постель была не моя, как и легкое верблюжье одеяло в накрахмаленном конверте.

Окончательно проснувшись, я вспомнил, где нахожусь, и сразу посмотрел налево от себя. Маринка дышала очень тихо и очень ровно, как дышат спящие дети. Я осторожно подвинулся ближе и попытался разглядеть в темноте ее лицо, но мне это не удалось.

Помню, когда я был маленьким, то получил в подарок на день рождения игрушку, о которой давно мечтал. Я был так взбудоражен обладанием, что несколько раз просыпался ночью, брал ее в руки, ощупывал, гладил, рассматривал при слабом свете уличного фонаря... Нечто похожее я испытал и сейчас. Мне очень хотелось дотронуться до женщины, лежавшей рядом, но я протянул руку и осторожно натянул одеяло на ее голое плечо. Окно на ночь мы оставили открытым, и воздух в комнате был свежим и холодным. Потом я улегся на место, обнял подушку и попытался заснуть.

Меня всегда раздражает фальшивый экстаз любовных романов, особенно в той части, где герой и героиня, обнявшись, тут же засыпают в самом неудобном положении. У меня, во всяком случае, ничего подобного не получалось.

Но сейчас бессонница меня не злила. Она была не наказанием, а возможностью подумать о жизни. Не знаю, замечали вы или нет, что ночью все чувства и ощущения обостряются до предела. Если вам плохо и одиноко, то ночью это понимаешь с особой сердечной болью. А если состояние спокойное и умиротворенное, вот как у меня сейчас, то и бессонница становится не в тягость. Лежишь, и смакуешь приятные мысли, как хорошее вино.

«Привыкай, – думал я. Теперь ты здесь будешь спать часто. Надеюсь. Конечно, ничего нельзя сказать с определенностью, когда имеешь дело с такой особой, как Марина Анатольевна, но я сделаю все возможное, чтобы сохранить наши отношения. А может, Маринка переберется ко мне? Интересно, они подружатся с Дэном?»

Подружатся, решил я со вздохом. Боже мой, между ними всего шесть лет разницы! Алла, конечно, будет вне себя. Представляю, какой ушат помоев выльется на мою голову!.. А, плевать. Мы расстались настолько давно, что я вполне имею моральное право на устройство собственной жизни. Такой жизни, какая мне нравится.

А жизнь рядом с Маринкой мне нравилась Конечно, происходит выброс адреналина невероятной мощности, но это, как говорят врачи, тонизирует. В моем занудном и предсказуемом прошлом такого тонуса сильно не доставало.

Я уткнулся в подушку и тихо рассмеялся.

Всю жизнь я ощущал себя старше своих лет. Может, потому, что на меня очень рано навалилась ответственность за