Тридцать сребреников в наследство - Татьяна Рябинина

в этот момент по совету отца Максима пытался представить, как кто-то со злорадным хохотом вырывает изо рта у вконец оголодавшего Вадика корку хлеба. Получилось почему-то не жалостливо, а наоборот — забавно. Как в черной комедии.

— Ну и дела тут у вас творятся, — осторожно начал Вадик, когда они свернули со Стартовой на Пулковское шоссе. — Мне папа по телефону рассказал в двух словах…

Он сделал паузу, надеясь, что Никита поддержит разговор, но тот упорно молчал. Вадик повздыхал, поерзал, но успокаиваться никак не желал.

— Наверно, когда столько всего происходит, это уже такого сильного впечатления не производит, правда?

Никита буркнул что-то невнятное, нисколько не заботясь о том, что Вадик посчитает его грубым и невоспитанным. Ну и на здоровье. Но тот, похоже, даже не обратил внимания на Никитино нежелание общаться и продолжал балаболить:

— Да, вот тогда, на бабушкином юбилее — тогда все в шоке были, правда? Я помню, у Кости даже флюс прошел.

— Какой еще флюс? — машинально спросил Никита.

— Ну, как какой? Обычный флюс. Не помните? Он приехал с распухшей щекой. У него даже полоскание было в термосе. А утром все прошло само по себе. Наверно, на нервной почве. Такое бывает. Вот один мой знакомый в Лондоне…

Но Никита уже не слушал. Он вспомнил.

Вот Костя сидит за столом, то и дело потирая припухшую щеку. «Болит?» — сочувственно вздыхая, спрашивает его время от времени Евгения. «Да ничего», — страдальчески морщась, отвечает тот.

А вот Костя за обе щеки, включая опухшую, уплетает… мороженое.

Так вот почему ему не давало покоя это мороженое!

Ну и что?

Да ничего. Просто непонятно. А все непонятное — странно. Если у человека болят зубы, он станет есть мороженое, только будучи конченым мазохистом. А если не болят, зачем притворяться? Это ведь надо же еще за щеку что-нибудь напихать. И если все же он по какой-либо причине притворялся, то почему не продолжил это делать на следующий день? Забыл?

Никита Юрьевич, тебе еще не надоело, а? Мало ли какие у него причины были. Какое это отношение имеет ко всему последующему?

Он будто держал в руках сверток, завязанный чрезвычайно сложным узлом, и прикидывал, за какой конец веревочки потянуть, чтобы не запутать узел еще больше. А может зашвырнуть его, сверток этот, куда подальше, пока из него не вылезло такое?..

Глава 59

— Что-то у тебя глазенки подозрительно заблестели, — заметила Света, накладывая Никите порцию рагу со свиными хрящиками. — Неужто работу нашел? Как и хотел — мести церковный двор?

— Да нет, — он сделал вид, что счищает с брюк Конрадову шерсть. — Думаю вот, может, частным извозом заняться, пока чего-нибудь получше не подвернется?

— Простенько и со вкусом, — усмехнулась Света. — Жить ты теперь будешь исключительно в машине, а все заработанное тратить на бензин, запчасти и взятки гаишникам. Ладно, поиграйся, пока я наследство не получу, уже недолго осталось. Если учесть, что наши ряды поредели, доход явно возрос.

— Ага, только твоего наследства я и жду, — Никита сделал вид, будто обиделся. Не объяснять же, что у него очередной приступ сыщицкого зуда. Хотя еще несколько часов назад он считал, что все это просто скучно.

Загадка, вот оно что.

Кстати, оставалась еще записка, которую подбросили в окно Диме. Она пока не получила никакого объяснения. А ведь была же мысль о том, что убийца не в одиночку действовал. Может, и правда, Костя как-то во все это замешан?

Да что за бред?

А почему, собственно, бред? Может, они готовили что-то вместе, но потом Костя решил выйти из игры, поэтому и записку написал тайком. Тогда непонятно, почему Алексей его не убрал в первую очередь?

Никита почувствовал себя совершенно глупым и беспомощным. Он снова ничего не понимал. Абсолютно ничего. И почему-то никак не мог уговорить себя плюнуть и забыть. Любопытство? Как там насчет любопытного Володи? Ему, кажется, прищемили нос в комоде?

Он вышел в коридор, оделся и побренчал ошейником с поводком. Конрад выглянул из комнаты и подошел к нему, кряхтя по-стариковски и цокая по линолеуму когтями. В последнее время пес все больше лежал и спал, не выказывая к прогулкам никакого интереса. Света даже предложила поставить ему на балконе кошачий туалет: и дела свои будет делать, и воздухом дышать. Но Никита считал, что десять лет для собаки — это еще не самая глубокая дряхлость, что Конрад просто обленился.

— Пап, купи лимонаду, — крикнула из комнаты Маша.

— Какого?

— «Фанты». Или «Спрайта».

Было уже темно, и на пустырь Никита не пошел. Огляделся по сторонам, нет ли соседей, всегда готовых устроить скандал при виде собаки без поводка и намордника, и отпустил Конрада. Пока тот возился под деревом, стоял на дорожке, обдумывая план действий, а потом снова прицепил поводок и повел пса к ближайшему ларьку.

— Никита!

Он обернулся. Какая-то женщина махала ему с другой стороны улицы. Она явно его знала, а вот сам он никак не мог вспомнить, кто это. На женщину падал яркий свет витрины, и тем не менее он не мог ее узнать, хотя лицо было ему смутно знакомо. Видя его замешательство, она перешла дорогу и приблизилась к нему.

— Не узнаешь? Это же я, Лида.

— Что ты с собой сделала? — довольно бестактно спросил Никита и тут же поправился: — Нет, очень красиво, но я действительно тебя не узнал.

Лида Шумская работала вместе с ним в «Эсцельсиоре», но уволилась недели на три раньше, так что он не видел ее уже больше месяца. За это время она превратилась из длинноволосой брюнетки в коротко стриженную блондинку. Лида сказала, что была рядом в гостях и даже хотела зайти к нему, узнать, как дела, но постеснялась. Они поболтали минут десять и разошлись, но эта встреча придала Никитиным мыслям новое направление.

Они с Лидой сидели за соседними столами без малого полгода, и ее изящную мордочку с пикантно вздернутым носиком и крошечной родинкой над верхней губой он изучил, что называется, от и до. И все же не узнал при встрече. Только из-за того, что она изменила прическу и цвет волос.

Женщина, которая подошла к ним около поликлиники в тот день, когда увезли Машу, тоже показалась ему знакомой. Правда, добрую половину лица скрывали темные очки, и все же было в нем что-то такое… Какая-то яркая деталь.

Он закрыл глаза и попытался восстановить в памяти каждую черту. Это ему удалось, но общий облик все равно ускользал. И тогда он