Тридцать сребреников в наследство - Татьяна Рябинина

В понедельник после встречи с клиентом Никита заехал в диспансер. Первое, что он увидел в холле, был некролог в траурной рамке. Анна на фотографии выглядела молодой и красивой.

Медсестру Катю он нашел быстро — она сидела в регистратуре вместо сонной толстухи.

— Это вы? — узнала она Никиту. — Вы у Анны Израилевны были в субботу?

— Да. Я могу вам пару вопросов задать?

— Вы из милиции? — насторожилась Катя.

— Нет. Я частный детектив. — Скажите, что было, когда вы вернулись в кабинет после моего ухода?

— Анна Израилевна такая расстроенная была. Я ей предложила валерьянки, она отказалась. Потом успокоилась немного. И тут кто-то дверь открыл. Я не знаю кто, как раз за ширмы зашла. Она выглянула, потом мне сказала, что я могу домой идти. Я и ушла.

— А когда вы из кабинета вышли, в коридоре никого не было?

— Стоял мужчина какой-то у окна, спиной.

— Ну хоть как-нибудь опишите. Фигуру, одежду.

— Ну… — медсестра задумалась. — Высокий, стройный. Молодой, наверно. Одежда? Куртка на нем была кожаная, черная. Джинсы синие. На ногах не помню что.

— Волосы?

— На нем кепка была. Или нет, бейсболка.

Вернувшись в машину, Никита позвонил Марине, у который в тот день был выходной, и спросил, в чем Алексей ушел из дома.

— В костюме, — тусклым голосом ответила та. — Серый костюм-двойка. Это у них как униформа. Рубашка белая, черный галстук. Черные туфли.

— А сверху?

— Кожанка черная. Длинная такая.

— А из его одежды ничего не пропало? Или, может, он с собой что-нибудь взял? Джинсы, например?

— Нет. Я его джинсы как раз выстирала. В ванной висят.

Немного не стыковалось, но что такое, в конце концов, джинсы? У него могла быть где-нибудь запасная одежда. Да и купить он их вполне мог. А вдруг его видела толстая регистраторша?

Никита снова пошел в диспансер, дождался толстуху, которая ходила обедать, представился ей частным детективом и как только смог подробно описал внешность Бессонова.

— Если он действительно такой, как вы говорите, то нет, — отрезала она. — Не было. Такого мужика я бы не пропустила. Хотя они все тут через одного заразные.

— А кого вы видели?

— Да мужиков-то полно всяких ходит. Суббота, правда, была, конец работы. Нет, не помню. Может, и задремала, — чуть смущенно созналась регистраторша.

— Постарайтесь вспомнить, — умоляюще попросил Никита. — Это очень важно. Высокий, в черной кожаной куртке, в синих джинсах.

— Да поняла я, что в кожаной куртке, — с досадой отмахнулась толстуха. — Не помню.

Зеро. Ну, не совсем, конечно, зеро. Известно, что у Анны был некий мужчина, который вполне мог оказаться Алексеем. И что после этого визита Анна умерла. Тут в голову Никите пришла некая мудреная латинская фраза, смысл которой состоял в том, что после этого не значит вследствие этого. Но мудрость эту он отбросил как несущественную.

По некоторому размышлению осталось два варианта. Во-первых, развить идею об охоте на живца. Старательно распустить слух: мол, он, Никита, собрал доказательства о том, что именно Алексей убил Веронику, Зою и Анну и шантажировал Викторию. А там уж не зевать и ждать дорого гостя.

Во-вторых, все же пойти в милицию. Но не как рядовой заявитель, а с черного хода.

Поколебавшись, он позвонил Ольге.

Глава 55

— У меня есть знакомый мент, точнее, опер из ГУВД, потом знакомый следователь. Еще частный детектив и пара адвокатов. Вот и весь ассортимент моих связей с правоохранительными органами. Если, конечно, частного детектива и адвокатов можно отнести к этим самым органам. — Ольга собрала со стола кофейные чашки, тарелочки из-под торта и отнесла в мойку. — Фишка в том, что я, собственно, более знакома с их женами. А сами они меня просто терпеть не могут.

— Догадываюсь почему.

— Правильно догадываешься. Как я ни пытаюсь сделать персонажей менее узнаваемыми, они все равно себя узнают.

— Наверно, по сюжету.

— Да я и сюжет обычно уродую до неузнаваемости. Все равно узнают. И страшно обижаются.

— Надо разрешения спрашивать, — противным менторским тоном посоветовал Никита.

— Я и спрашиваю. Правда, не у них. Девчонки не против. Во всяком случае, сначала.

— Ты так со всеми подругами рассоришься. И не стыдно?

— Стыдновато. А что делать? Графоманский инстинкт. А подруги хоть и злятся, но дружить со мной продолжают. Так что тебе надобно, старче?

— Пожалуй, я бы выбрал опера из ГУВД.

— А сюжет подаришь? — нахально поинтересовалась Ольга. — Ты мне, между прочим, обещал.

— Ничего я тебе не обещал, — возмутился Никита. — Не выдумывай!

— Ты сказал: «Давай хотя бы доживем до его окончания». Сюжета, в смысле.

— Вот если доживем, тогда посмотрим. А если ты мне не поможешь, то, может, и не доживем. Во всяком случае, я. Тогда и сюжета никакого не будет.

— Резонно, — вздохнула Ольга. — Придется помочь.

Она достала записную книжку и принялась терзать телефон. Покончив с переговорами, за время которых Никита сточил полкоробки шоколадного печенья, Ольга торжествующе повернулась к нему.

— Короче, двигай прямо сейчас к Галине. Это оперова жена. Только учти, если ты хотя бы заикнешься Ивану обо мне, пиши пропало. Так что до Ванькиного возвращения с работы вам надо будет сочинить легенду.

Времени было в обрез, а ехать пришлось через весь город, с севера на юг. Майор милиции Иван Логунов, старший оперуполномоченный убойного отдела ГУВД, жил в страшноватой пятиэтажке недалеко от Московского проспекта. Никита в который уже раз подивился тому обстоятельству, насколько Питер похож на неряху, надевающую под брюки рваные колготки — пока не разденешь, не увидишь. Стоит сойти с Невского, и попадешь в лабиринт жутких дворов-колодцев. А чуть в стороне от солидного «позднего Сталина» — одинаковые коробки «хрущоб».

Дверь ему открыла женщина лет тридцати, похожая на Ольгу, как сестра — такая же невысокая, чуть полноватая, зеленоглазая, только не шатенка, а брюнетка с мелированными концами коротких волос.

— Вы Никита? — спросила она сочным контральто. — Проходите, думать будем.

За чаем они перебирали всех своих знакомых, пытаясь найти хотя бы одного общего, чтобы сослаться на него без риска засветить мадам Погодину. Ничего не получалось. У Никиты вообще было не так уж много знакомых в Питере. В который раз они прошлись по всем родственникам, друзьям и сослуживцам. Когда дело уже стало казаться безнадежным, Галина поинтересовалась, где Никита жил раньше.

— Я служил на границе. На китайской, финской, афганской.

— Так вы были пограничником? — почему-то обрадовалась Галина. — А у меня брат троюродный тоже пограничник. Правда, мы с ним так редко видимся, что