Лес нас найдет - Мэтью Лайонс

Из ступора его вывел рык. Он попытался откатиться, но было уже поздно. Правая сторона головы взорвалась болью, картинка в правом глазу на миг заволоклась красным и тут же пропала, уступив место черноте. Паркер истошно завопил, заскреб пятками по земле, пальцы, ощупывавшие окровавленное лицо, погрузились в горячую щель, и сразу же вспыхнула адская боль. Все его инстинкты кричали: не надо ощупывать раны, надо только надавить чуть выше или ниже, чтобы остановить кровь, – но он не отнял руки. Ему необходимо было знать, что произошло.

Рваная рана, разрезав правый глаз, шла до переносицы. Ухо было разодрано надвое, и теперь его нижняя часть висела на ниточках кожи и сухожилий. Паркер моргнул, вернее, попытался моргнуть оставшимся левым глазом. Боль резала как бритва, а когда он попытался вдохнуть, оказалось, что его губы горячи и мокры от крови. Рот наполнился вкусом железа, и он сплюнул, шаря в поисках очков, которые Адам-нежить стащил с его лица. Он понимал, что нежить лишила его глаза, но у него оставался еще один, и он не собирался сдаваться.

Когда его пальцы нащупали акриловый пластик оправы, Паркер надел очки, и картинка снова обрела резкость, насколько это было возможно. Он еще не умер. Он еще может достичь цели.

Левым глазом он увидел, что Адам-нежить приближается к нему. Мертвенно-бледное пятнистое лицо было растянуто в оскале. Паркер попытался встать на ноги, но не успел – рычащая тварь снова набросилась на него и стала раздирать жуткими когтями плечи, предплечья, грудь. Подавив вопль ярости и боли, Паркер вцепился одной рукой в горло твари; ощутив тошноту от прикосновения к студенистой коже, он замолотил по лысому черепу стальным кулаком.

Хватка Адама-нежити ослабела, Паркер пинком скинул его с себя, и нежить неуклюже свалилась на землю.

Им обоим потребовалось время, чтобы встать, а когда они встали, Паркер оказался проворнее – врезался в нежить, словно мчащийся на полной скорости тяжелый грузовик. Он почувствовал, как под костяшками его пальцев ломаются кости, услышал, как под его кулаком с тошнотворным хрустом трескается череп, увидел, как окровавленная нежить падает на землю, будто марионетка, у которой перерезали ниточки. Но это ни о чем не говорило. Адам-нежить снова и снова будет подниматься. Сколько раз он уже возвращался? Какой еще урон Паркер позволит ему нанести себе?

И все же это его, Паркера, шанс. Он может остановить эту тварь навсегда. Прямо здесь, прямо сейчас.

В голове бурлили страх и паника, паранойя и ярость, они были словно черные щупальца. Паркер накинулся на смятого, гротескно искривленного Адама и принялся с неистовой, все возрастающей злостью молотить его обеими кулаками по голове.

Колотил, пока руки не онемели и не стали красными, как будто он опустил их в ведро с кровью. Голова нежити была смята, проломлена, словно сгнивший фонарь из тыквы, однако легкие продолжали судорожно вдыхать и выдыхать воздух – пусть и единственный, но все-таки признак того, что эта тварь была жива.

Еще один удар, прошептал голос в его голове, принадлежащий не ему. Этого будет достаточно, чтобы осколки черепа разлетелись по земле. Один хороший удар. Заставь его считаться с собой.

Он едва не сделал это. Приподнялся, как обезумевший от крови медведь, сцепил вместе разбитые кулаки и занес их, чтобы ударить, как кувалдой, ударить до того, как яростное пламя в его голове и сердце погаснет.

– Ну же, давай.

Паркер повернул голову, чтобы посмотреть, кому принадлежит этот голос, исполненный холодной жестокости.

Из-за дерева-исполина вышла девушка ненамного старше его, с темными волосами и большими выразительными глазами. Она была высокой – не такой высокой, как Паркер, но ненамного ниже. Кожа у нее была бледная, но не болезненного вида, а напоминающая мрамор, как будто она всю жизнь пряталась от солнечных лучей. На ней было простое белое платье, сшитое из мягкой тонкой ткани, такой тонкой, что Паркер видел все под ней. Он покраснел, когда до него дошло, что он пялится на нее.

Девушка сделала несколько шагов.

– Он вернется, – сказала она. – И ты это знаешь.

Руки Паркера бессильно повисли, как будто они были прибиты к его плечам. Нет, он не смог бы убить Адама, даже если бы захотел. Именно Адама, а не ту сущность, в которую превратился его друг.

– Он вернется, потому что ты продолжаешь возвращать его, – зарычал он.

Сердце в груди Паркера билось о ребра в бешеном темпе, и этот темп нарастал. Заставляя себя дышать ровно, он низко опустил голову.

Он не слышал, как она подошла. Как всегда. Эта девушка не производила никакого шума. Только что стояла в отдалении и вдруг оказалась рядом с ним, села на колени, и вся реальность сжалась до размеров маленького совершенного мирка, в котором были только они трое: он, она и Адам. Крохотная тихая вселенная, ограниченная ими тремя.

– Только не в этот раз, – вздохнула девушка-призрак. Вернее, так: вздохнул призрак, принявший форму девушки. – С меня хватит. Мне надоело тащить его. Если он поднимется снова – когда он поднимется снова, – это уже сделает он сам.

– Но это же не он, – возразил Паркер. – Как и ты сама на самом деле не ты. И никогда ею не была.

– Разумеется, я – это я, – пожала она плечами. – И так было всегда. Не знаю, что тебе наговорила твоя кузина, но она не знает, о чем говорит. А теперь прикончи его.

У Паркера поникли плечи.

Дыхание Адама участилось, но оно было поверхностным. Паркер уже слышал подобное дыхание, в детстве – так дышал его пес Бакстер, когда его укусила змея. Бакс лежал в гараже и дышал точно так же, прежде чем издох. Теперь нам остается только одно – ждать, сказал тогда его отец со слезами на глазах. Побудь с ним. Напоминай ему, что он не один. Никто в этом мире не должен умирать в одиночестве, Паркер.

– Он все равно уже умер, – добавила девушка. – А сама я не собираюсь становиться твоей тенью..

Паркер помотал головой и встал; его движения были мучительно медленными. Он отвел глаза от пустого взгляда призрачной девушки и огляделся. За белесыми деревьями поднимался дым. Значит, времени остается мало. Когда он снова повернулся, девушки уже не было. Ну конечно…

Одной рукой он снова отер кровь с лица, а руку вытер о футболку, оставив на рваной ткани размазанный след ладони. Он уже слышал рев и треск огня, пожиравшего лес. Хромая, отошел от тела