Девушка из спасательной шлюпки - Эйлин Энрайт Ходжеттс

бы безумием. Если рядом айсберги, скорость, наоборот, сбрасывают, чтобы не налететь на них на полном ходу. Думаю, или Викторина что-то не поняла, или Исмей нес чушь.

Поппи взглянула на ирландца и увидела, что он по-настоящему разозлился.

– Так сказала Викторина, – настаивала Дейзи. – Миссис Райерсон ответила ей, что они прибудут в Нью-Йорк вечером во вторник или утром в среду, что намного раньше, чем они ожидали. Более того, миссис Райерсон была встревожена, потому что их должны были встретить и она собиралась послать радиограмму, чтобы поменять время.

Бигем покачал головой и вопросительно посмотрел на Хейзелтона.

– Кто-нибудь еще из экипажа упоминал об этом в своих показаниях? – спросил он.

– Я посмотрю еще раз, – ответил Хейзелтон. – Но я ничего подобного не видел.

И вопрос, и ответ озадачили Поппи. Как Гарри Хейзелтон связан со всем этим? Почему он изучает показания экипажа?

Выражение лица Бигема изменилось, когда он снова посмотрел на Дейзи, и Поппи показалось, что она уловила легкую суровость в его лице и голосе.

– Вы говорили об этом с кем-то еще?

– Нет, не думаю, – пожала плечами Дейзи.

– Вы уверены? – спросил Бигем.

Дейзи, не заметив, что Бигем перестал флиртовать и больше не выказывает сочувствия, приложила палец к щеке и задумчиво поджала губки.

– Вы говорили об этом кому-то еще? – строгим голосом повторил вопрос Бигем.

На этот раз Дейзи, похоже, поняла, что симпатичный офицер больше не заигрывает с ней.

– Да, уверена, – сказала она. – Я сама только что об этом вспомнила.

– А та служанка миссис Райерсон, Викторина, где она? – спросил Бигем.

– Она в Америке, – ответила Дейзи.

Бигем кивнул.

– Будет лучше, если вы больше не станете упоминать об этом, – сказал он.

Дейзи, казалось, хотела возразить, но ее прервало появление троицы пожилых официантов. Один из них нес поднос с серебряным чайником и чашками из тонкого фарфора, у другого в руках была подставка для пирожных, а третий толкал перед собой тележку с прочими чайными принадлежностями. Все разговоры прекратились, пока официанты расставляли посуду, блюдо с чайными сэндвичами, раскладывали салфетки, птифуры и глазированные пирожные.

Епископ благословил собравшихся и направил беседу в русло обыденной и пустяковой светской болтовни. Разве не поразительно, что Гарриет Куимби[14] на своем самолете пересекла Ла-Манш? Куда она отправится дальше? Видели ли они прекрасную новую статую Питера Пена в Кенсингтонских садах? Что они думают о королевском визите в Индию? Может быть, капитан Хейзелтон сможет поделиться мнением сведущего человека?

Чаепитие стало казаться вполне обычным. Дейзи хлопала ресницами, а в улыбке Бигема не осталось и следа прежней угрозы. Поппи даже решила, что ошиблась. Никто, кроме нее, похоже, не заметил внезапного изменения в настроении Бигема, а теперь он снова беспрерывно улыбался. Поппи заставила себя расслабиться и присоединиться к беседе. Капитан Хейзелтон рассказал несколько занимательных историй про свои приключения в Индии, а Шеклтон поведал о своих полярных путешествиях. Поппи ловила каждое слово, понимая теперь, как была оторвана от мира в Риддлсдауне. Как ей не хотелось возвращаться в отчий дом! Если бы она разрешила Дейзи воспользоваться украденными деньгами, они могли бы… Она подавила в себе эту мысль и решила просто наслаждаться моментом.

Когда дядюшка Хью объявил, что пора идти, Поппи неохотно начала собирать сумки и коробки. За это время их жизнь стала почти обычной, и воспоминания об огромном корабле, скрывающемся под водой, немного отступили. Конечно, они останутся теперь навсегда, затаившись где-то на краю сознания. Поппи не знала, как окончательно избавиться от этого ужаса.

Бигем и Хейзелтон проводили их до вестибюля. На какое-то мгновение они оказались замкнуты в иллюзорном социальном пузыре. В этом пузыре капитан Бигем и капитан Хейзелтон были всего лишь игрушечными солдатиками, отважными джентльменами в яркой форме и с безупречными манерами. Когда они достигли вестибюля, пузырь лопнул. Бигем и Хейзелтон переговаривались полушепотом, и их взглядах сквозила суровость людей, которые привыкли иметь дело со смертью. И эти взгляды были направлены на Дейзи, которая безмятежно улыбалась, пока они прощались.

Поппи увидела, как обоих военных, стоило им выйти на улицу, тут же окружили репортеры и фотографы.

– Только погляди! – прошептала Дейзи, вцепившись в руку Поппи. – Погляди на все эти камеры!

– Это все из-за «Титаника», – снисходительно поглядел на Дейзи епископ. – Публика жаждет любых деталей. Полагаю, они считают, что капитан Бигем скажет им что-то новое.

– А капитан Хейзелтон? – спросила Поппи, покраснев и возблагодарив широкие поля своей шляпки. – Что может рассказать он?

– Ничего, – ответила Дейзи. – Его не было на «Титанике». Их обоих там не было. Они должны говорить с нами, Поппи. Они должны фотографировать нас.

– Ты же слышала, что сказал капитан Бигем, – покачала головой Поппи.

– Фу! Я не обязана поступать так, как он хочет.

– Он говорил серьезно, – предупредила Поппи. – Пожалуйста, Дейзи, не делай глупостей.

– Я желаю сама поговорить с репортерами, – сказала Дейзи и отчаянно замахала рукой через стеклянную дверь. – Ой! Гляди! Они уходят! Скорее, пока они все не разошлись. Они не знают, что мы здесь и что нам есть что рассказать.

В отчаянии Поппи протянула руки. Остановить Дейзи теперь могла только физическая сила.

Дейзи увернулась от Поппи.

– Я буду на первых полосах! «Дочь графа спаслась с “Титаника”! Читайте ее рассказ!»

– Отец узнает, что мы натворили, – запротестовала Поппи.

– Ему все равно, что мы натворили, – Дейзи ослепительно улыбнулась. – Это даже лучше, чем уехать в Америку. Я могу прославиться здесь, а кинопродюсер увидит мою фотографию. У меня все получится! – торжествующе воскликнула она.

Епископ ошарашенно посмотрел на Дейзи.

– Ты же не собираешься выставить себя напоказ, словно уличная…

Дейзи перебила дядю, прежде чем он произнес слова, неподобающие для духовного лица.

– Не беспокойтесь за меня, дядюшка! Я знаю, что делаю!

Она поправила шляпку и распахнула стеклянную дверь на улицу. Поппи видела, что там оставались только один репортер и один фотограф, и на секунду подумала, что они не обратят внимания на новое лицо. Разумеется, она ошиблась. Дейзи выпорхнула на тротуар, и фотограф, видимо, уставший снимать юристов и влиятельных мужчин, поднял камеру. Репортер обернулся. Сверкнула вспышка фотоаппарата.

Дейзи вновь взяла судьбу в свои руки, и Поппи оставалось лишь следовать за ней и разбираться с последствиями.

Глава тринадцатая

Лондон

Эрни Салливан

Женщина снова запела. Салливан сидел в малой столовой и хмуро смотрел на закрытую дверь гостиной модного лондонского дома, которая была не в состоянии заглушить оперное сопрано Евы Ньютон, потрясавшее публику по всей ее родной Австралии. Он уже выучил распорядок ее утра. Сначала она разогревала голосовые связки чередой тревожных и несозвучных восклицаний. Затем переходила к гаммам, а далее – к