Кокон - Валерия Минц

Но что, если я действительно бодрствую? Не просто брожу во сне, а делаю что-то, чего сам не помню?

Не так давно к нам нагрянули полицейские, что сильно напугало нас обоих, особенно меня. Не понимаю, почему, но, когда увидел копов на нашем пороге, сердце ушло в пятки. Несколько человек исчезли неподалеку от нашего района. Нам показывали фотографии и интересовались, не видели ли мы кого-то из них. Дом на Мейпл-авеню, который мы снимаем, расположен достаточно близко к лесистой части Эйберсвуда, и туристов с их огромными рюкзаками мы порой замечаем…

Когда офицер спрашивал, не видел ли я что-то подозрительное, внутри меня все перевернулось. Я точно знал, что ничего такого не делал. Я не мог… Но странное чувство дежавю, ощущение, что я уже где-то слышал этот вопрос, не оставляло меня.

Сегодня вечером Брэндон заглянул на ужин и попрощаться перед отъездом... Он выглядел встревоженным и озабоченным. Рассказал, что и к нему приходила, допрашивали о пропавших туристах.

Эта новость заставила Джи вздрогнуть. У меня тоже екнуло сердце. Конечно, туристы, скорее всего, просто заблудились в лесу. Сезон подошел к концу, погода испортилась, и, как сказал Брэндон, лес всегда опасен для неподготовленных людей.

Но почему я так волнуюсь?

Джи заметила мое беспокойство. Она сказала, что я веду себя слишком странно. Даже подозрительно. И это слово ударило в самое сердце. Она заметила. Она видит, что со мной что-то не так.

Но что именно?

В такие моменты я начинаю менять тактику. Стараюсь говорить так, чтобы успокоить Джи. Я убедительно научился находить правильные слова. Джи верит мне. И это пугает больше всего.

Порой я задаюсь вопросом, мог ли я быть причастен к этим исчезновениям. Эта мысль, конечно, абсурдна. Но что, если я снова оказался жертвой этих пересадок? Что, если что-то во мне не мое?

Эти галлюцинации, эти сны… они становятся все яснее. Лица, лес, что-то влажное и теплое в руках. Все это ощущается настолько живо, будто это происходит на яву.

Я вспомнил, что Брэндон говорил мне раньше: в лесу всегда может произойти что угодно. Туристы часто теряются, особенно те, кто не знает местности. Это просто совпадение.

И все же внутри меня что-то кричит, что я должен узнать правду. Если это совпадение, то почему оно ощущается таким личным?»

Глава 17

Будни Джеймса превратились в бесконечный цикл заседаний, допросов и бюрократических трений. Участие в судебных слушаниях по делу задержанных наркоторговцев требовало от него полного внимания, несмотря на внутреннюю апатию.

За закрытыми дверями шло обсуждение сделок. Джеймс, сидя за столом напротив одного из подозреваемых, слушал его сбивчивую речь о маршрутах доставки. Мужчина, стараясь уйти от ответственности, говорил о том, что «такие вещи лучше не знать», намекнув, что те, кто пытался выяснить слишком много, исчезали бесследно.

Зал суда был переполнен одними и теми же лицами из раза в раз. Представители общественности и пресса напряженно следили за ходом процесса. Первые обвиняемые уже начали сотрудничать со следствием в обмен на смягчение приговоров, и каждый из них добавлял что-то новое к общей картине.

Каждое заседание было похоже на предыдущее: адвокаты бросались однообразными фразами о презумпции невиновности, пока прокуроры яростно отстаивали свою точку зрения. Иногда на процессах присутствовала Калина в числе других репортеров. Она старалась держаться в тени, но Джеймс кожей чувствовал ее взгляд на себе.

Один из наркоторговцев рассказал о цепочке поставок, упомянув, что связь с «высшим звеном» велась через зашифрованные каналы. Таким образом стало быстро ясно, что сеть куда больше и, вероятно, уже распространила влияние за пределы штата. Но никто из них так и не знал, кто именно стоял за поставками. Этот факт раздражал Картера, который хотел получить все сразу.

Когда дело доходило до упоминания фиброксанола, зал оживал. Этот препарат стал ключевой фигурой как в наркоторговле, так и в убийствах. Но доказать его связь с главными подозреваемыми пока не удавалось. Тем не менее, как только вскрылся факт, что новый медицинский препарат использовался в качестве наркотика, многие общественные организации стали требовать комментарии, вызвав тем самым огромный резонанс.

Казалось, к небольшому городу, население которого едва доходило до тридцати пяти тысяч человек, было приковано всеобщее внимание, будто он стал центром мира. Весь этот информационный шум поднимал ажиотаж, заставляя все больше людей приковывать свое внимание к новостям из Эйберсвуда. Поначалу казалось, что подобная огласка пойдет лишь на пользу, но в какой-то момент многие, и Джеймс в их числе, поняли, что не хотели бы такой славы родному городу.

Но, увы, определенная репутация уже сложилась, что