Исправительный дом - Никки Френч

– Что ты возразишь ей? – поинтересовалась Микаэла.

– Тсс.

– Но ты должна что-то ответить на такие заявления!

– Подожди, я думаю.

– И поесть тебе бы не мешало. У меня как раз сэндвич с собой.

– Не могу я есть. Меня вырвет.

– Но ты же того и гляди в обморок хлопнешься!

– Нет, не хлопнусь.

– Тебе надо сказать, что все ее показания – неправда. Ну не могла же ты наговорить такого!

– Да кто ж знает? Может, и наговорила.

– Так, перестань сейчас же! Ты прекрасно справляешься. Хватит гундосить и ныть. Ну же, Табита!

– Дай подумать.

– Вот сэндвич с козьим сыром и луковым мармеладом. Да хоть кусочек попробуй, пожалуйста! Кстати, спроси ее, как они поссорились со Стюартом. Ты ведь об этом подумала? Он написал на нее донос. Пусть теперь попробует выкрутиться.

– Да не в этом дело.

Табита встала со своего места и посмотрела на Мэл. Где-то высоко над головой снова жужжала муха. Табита для вида откашлялась.

– Мы с вами разговаривали раньше половины третьего дня, – начала она.

– Вы должны задать свидетелю вопрос, – прервала ее судья.

– Мы с вами разговаривали раньше половины третьего дня, не так ли?

– Что вы хотите этим сказать?

Мэл явно была в замешательстве.

– Вы сказали, что обсуждали со мной заметку о беспилотнике в аэропорту, верно?

– Да, обсуждали.

– Но газету-то вы купили утром?

– Убей бог, не помню.

– А я помню. Именно утром. В десять двадцать вы зашли в магазин и через пару минут вышли на улицу с газетой.

– Хорошо, – сказала Мэл примирительным тоном. – Вполне допускаю, что купила ее утром.

– А в два тридцать вы снова появляетесь на записи камеры, но уже без газеты. Вы утверждаете, что именно в это время у нас состоялся разговор, или как вам угодно его называть, но мне кажется, что беседовали мы о дронах в двадцать минут десятого. А если так, то о каком признании может идти речь, если Стюарт Риз был еще жив? Да, это вопрос.

Мэл задумчиво кивнула. Она спокойно обдумала слова Табиты и ответила:

– Что ж, возможно, вы правы. Но также вероятно, что вы говорили о том, что собирались сделать… И все же, мне думается, что наш разговор состоялся во второй половине дня. И газета, скорее всего, была со мной.

– Нет, не было у вас никакой газеты. Если что, мы можем просмотреть запись с камеры.

– Ладно, пусть так, – заметила Мэл. – Но отсутствие у меня в руках газеты не отменяет того факта, что я не могла говорить с вами о происшествии в Гатвике.

– Да, но вы утверждали, что дали мне посмотреть саму заметку.

– Наверное, я просто вспомнила об этой статье и поэтому упомянула про нее.

– То есть вы сказали суду неправду?

– Все, о чем я говорила, – истинная правда. Но ведь почему не предположить, что я могла оставить газету дома и не показать вам статью? Вряд ли это может как-то повлиять на правдивость моих показаний.

Викарий окинула Табиту ласковым взглядом.

– Я просто хотела помочь вам в трудной ситуации. Вот и все.

– Да уж, – процедила Табита сквозь зубы. – Ну что ж, я предлагаю вспомнить наш разговор, когда я якобы в чем-то вам признавалась. Вы решили, что я изливаю вам душу?

– Да.

– Тогда почему вы сразу не вызвали полицию?

Мэл издала звук, похожий на куриное кудахтанье:

– Ну, само собой, я не думала, что вы признаетесь мне в убийстве. Мне показалось, что вы отчаялись, что вы ненавидите себя.

– Но ведь это не преступление!

– Не преступление… – осторожно согласилась Мэл.

Она хотела еще что-то добавить, но Табита перебила ее:

– Вы подумали, что я сознаюсь в совершении убийства только после того, как узнали о случившемся?

– Да, это так.

– Ага. Значит, я, страдая от депрессии, говорю вам, что поломала себе жизнь. Вы же, будучи священником, наверное, много раз слышали подобные излияния?

Табита немного подождала.

– Верно?

– Люди приходят ко мне с душевным грузом, который не в силах нести самостоятельно, – серьезным тоном ответила Мэл.

– Пусть так. Но они же не преступники только лишь на этом основании?

– Конечно, нет.

– Значит, единственное обстоятельство, на основании которого меня можно подозревать, это то, что в тот же день в деревне нашли мертвеца?

– Об этом должны судить другие люди.

– Да, вы правы.

Табита взглянула на присяжных. Те, не отрываясь, глядели на нее. Вряд ли ей удалось произвести на них положительное впечатление. Затем Табита посмотрела вверх, в сторону публики, и встретилась глазами с Лорой. Какое-то мгновение она испытывала сильный соблазн сесть, положить голову на руки и объявить, что у нее нет больше вопросов. Тогда ее отведут в камеру, в двери лязгнет замок, и ее борьба, наконец, закончится.

Тут она почувствовала руку у себя на пояснице.

– Спроси ее о конфликте с потерпевшим, – негромко произнесла Микаэла. – Давай-давай!

– Расскажите о ваших взаимоотношениях со Стюартом Ризом, – попросила Табита.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду под словом «взаимоотношения». Стюарт приходил по воскресеньям в церковь, помогал во время праздников, мы встречались с ним на заседаниях приходского совета, а иногда и так, на улице.

Табита почувствовала, что викарий впервые за весь допрос стала осторожничать и выбирать слова.

– Мистер Риз был постоянным прихожанином?

– Ни одной службы не пропускал, – сказала Мэл, причем в ее голосе прозвучала резкая нотка.

– У вас с ним были дружеские отношения?

– Разумеется.

– В самом деле? Я слышала, что кое в чем вы не сходились с ним.

Прежде чем судья успела открыть рот, Табита быстро добавила:

– Это так?

– Нет, – улыбнулась Мэл. – Правда, мы с мистером Ризом не нашли согласия по некоторым доктринальным вопросам, но если бы я портила отношения с каждым несогласным, то у меня и прихожан бы совсем не осталось!

– А правда, что Стюарт говорил, что вы и в Бога-то не верите?

– Совершеннейшая чушь!

– Чушь не чушь, но это правда или нет?

– Мистер Риз считал, что моя трактовка Писания слишком либеральна. Он называл это «американщиной».

Щеки у Мэл вспыхнули. «Рассердилась», – подумала Табита.

– Да, грубоватое выражение.

– Издержки моей профессии, – отозвалась Мэл. – Приходилось мириться с этим.

– То есть у вас были разногласия?

– Что вы имеете в виду?

– Правда ли, что мистер Риз написал на вас жалобу епископу?

Тут поднялся Брокбэнк:

– Я старался быть снисходительным к мисс Харди, но мне кажется, что она злоупотребляет своими процессуальными правами.

– Не нахожу, – отозвалась судья.

– Да, он писал епископу, – сказала Мэл.

– Вам это не понравилось?

– Я всегда старалась сохранить с мистером Ризом хорошие отношения