Исправительный дом - Никки Френч

но тот же звук доносился как бы и изнутри ее черепа. Осиные лапки щекотали кожу и одновременно шуршали под ней. Табите очень хотелось разодрать что-нибудь на себе или ахнуть кулаком по стене, чтобы положить конец лихорадке, успокоить проклятый зуд, который никак не хотел униматься.

О том, что произошло в суде, Табита почти ничего не помнила – лишь то, как ее волокли, словно дикого зверя, через зал, потом по коридорам и, наконец, бросили в камеру.

Она встала и повернулась к белой бетонной стене. Медленно сжала пальцы правой руки и подняла ее. Всего один удар, и будет хорошо.

– Постойте! – раздался голос позади.

Табита обернулась. В дверях перед нею стоял Саймон Брокбэнк. Его мантия свисала с руки, в которой он сжимал парик.

Брокбэнк вошел и сел на один из двух стульев, что были в камере. Мантию и парик он бросил себе на колени.

– Несколько недель назад, – сказал он, – у меня было одно дело. Во время драки один из ее участников попытался ударить другого, но промахнулся и попал кулаком по кирпичной стене. Так что мне хорошо известно и про руки, и про стены. Человеческая рука состоит из двадцати семи костей, и, если вы сломаете ее о стену, далеко не факт, что все потом срастется как надо.

Брокбэнк кивнул на второй стул. Табита пристально посмотрела на обвинителя, и ей захотелось ударить его вместо стены. Брокбэнк саркастически улыбнулся. Вероятно, он не стал бы возражать, если бы Табита замахнулась. Это лишь подтвердило бы его правоту. Поэтому, тяжело вздохнув, она опустилась на предложенный стул.

– Что, пришли позлорадствовать?

На какое-то мгновение Брокбэнк задумался.

– Есть тут одна идея, – вымолвил он наконец. – Вы оказали мне, как обвинителю, неоценимую услугу там, в зале суда. Присяжные, наверное, думали, что Табита Харди, конечно, вспыльчивая и обозленная, но вот способна ли она на убийство? Но вы устранили это затруднение.

Табита понимала, что Брокбэнк, видимо, прав.

– Дело в том, что Энди был моим единственным другом, – сказала она. – А теперь посмотрите, во что он превратился из-за вас!

– Поговорите об этом с кем-нибудь другим, – беззаботно обронил Брокбэнк. – А я здесь по другому вопросу. Вам все же необходимо принять соответствующее решение.

– Что еще за решение?

– На самом деле, решать-то тут особо нечего, – хмыкнул Брокбэнк. – В конце концов, вам все же придется оказаться лицом к лицу с реальным положением дел. Не можете же вы сидеть здесь до скончания веков! Надо как-то действовать.

– Как? Признать себя виновной? Вы за этим сюда пришли?

Брокбэнк снова задумался, словно Табита подала ему новую блестящую идею.

– Никогда не поздно сделать правильный выбор. Тогда суд может смягчить ваше положение.

Ни один мускул на лице Табиты не дрогнул.

– Вот как? – сказал Брокбэнк. – Я так и думал. Тогда вам сейчас следует подняться наверх в зал суда и принести искренние извинения за ваше поведение.

– Идите к черту! – реагировала Табита.

– Что ж, – произнес Брокбэнк со вздохом. – Не хотите – как хотите. Но только сначала я расскажу вам, что будет потом.

– Ну-ну, – буркнула Табита. – Изложите суть.

Подавшись чуть вперед и жестикулируя обеими руками, мистер Брокбэнк изложил.

– У вас есть что сказать, мисс Харди?

Табита встала и повернулась к судье. В тот же миг она вспомнила, как некогда стояла перед учителями в школе, а то и перед самим директором. Свои извинения она обычно приносила, словно издеваясь, монотонно повторяя дежурные фразы. И учителя, и она сама понимали, что все это чистый театр, постановка, но Табита должна была повторять свои заклинания, чтобы ее оставили в покое.

Но здесь было совсем по-другому. Тут следовало говорить максимально убедительно, без фокусов. Шутки закончились. Да, все это тоже постановка, но ей должны были поверить судья и, самое главное, присяжные.

Табита сжала кулаки, отчего ногти больно впились ей в ладони.

– Да, у меня есть что сказать, – проговорила Табита. – Я не буду оправдываться за свой поступок. Любой свидетель имеет право выступать на стороне обвинения, и я отношусь к этому с пониманием. Но когда с этой позиции выступает друг…

Тут она осеклась, заметив, что пытается оправдаться.

– Я просто хотела бы сказать, – продолжала Табита, – что сама искренне сожалею о случившемся. В суде, как вы понимаете, нужно вести себя уважительно и вежливо по отношению к другим участникам процесса, а я здесь оказалась не на высоте. Скорее всего, я нарушила важные правила, о которых мне ничего не известно, но я готова понести заслуженное наказание за это.

Табита обвела взглядом скамьи присяжных, надеясь, что ее слова прозвучали не слишком лицемерно.

– Со своей стороны я надеюсь, что вы примете мои извинения и позволите мне и дальше защищаться без помощи адвоката. Обещаю вам, что больше подобной выходки не повторится.

Она посмотрела на судью. «Неужели переборщила?» – мелькнула у нее мысль. Табита действительно искренне переживала из-за своего срыва. Она показала то, что следовало тщательно скрывать.

Судья Мандей нахмурилась и молча просматривала свои заметки. Табита ждала. Она только что унижалась перед присяжными, и было бы до крайности обидно, если судья не приняла бы ее сторону.

Наконец, судья оторвалась от чтения и сказала:

– Мисс Харди! Ваша выходка была поистине безобразной. И мне даже показалось, что вас следовало бы обвинить в неуважении к суду и назначить вам адвоката, который бы представлял ваши интересы.

Табита облегченно выдохнула. Впрочем, торжествовать ей не следовало, а, наоборот, нужно было напустить на себя удрученный и виноватый вид.

– Я хочу, чтобы вы понимали – больше я таких эскапад не потерплю! – заявила судья. – Чтоб больше не было ни криков, ни оскорблений. Вам все ясно?

Табита смиренно кивнула и присела рядом с Микаэлой, которая подпирала голову обеими руками.

– Прости меня, – прошептала ей Табита.

Та бросила на подругу довольно-таки мрачный взгляд. В тот же момент судья Мандей объявила перерыв в заседании на день, все встали, и к Табите подошел пристав, чтобы отвести ее в камеру.

– Разрешите мне на пару слов… – попросила Табита.

Офицер взглянул на свои часы:

– Даю вам две минуты.

– Да вы что? Мне нужно переговорить о моем деле!

Офицер снова глянул на циферблат:

– У вас осталось полторы минуты.

Табита бросилась к Микаэле:

– Ну извини меня, я была не права!

Она чувствовала себя маленькой девочкой, которая подвела своего лучшего друга.

– Да как я могу помогать тебе, когда ты творишь такое на заседании? Я же тебе говорила, чтобы ты не задавала таких вопросов!

– Знаю. Я сделала глупость.

– Еще какую! Ты