Исправительный дом - Никки Френч

«Вы хотите сказать, что не помните, убили ли вы его?»

«Я хочу, чтобы все поскорее закончилось!»

«Пожалуйста, Табита, постарайтесь ответить на наши вопросы».

«Извините. Мне очень жаль…»

«О чем вы сожалеете?» – спросил ее сочувственно женский голос.

Табита никак не могла вспомнить, что при допросе присутствовала еще и женщина.

«Обо всем. Обо всем, черт бы побрал! Я просто устала. Я так устала…»

Тот же сочувствующий женский голос сказал ей, что, конечно, все понимают, как она устала, но как только она, Табита, ответит на все заданные ей вопросы, то сразу же отправится отдыхать.

Потом последовали чьи-то неразборчивые слова. Табита на мгновение приоткрыла глаза, чтобы проверить стенограмму. Там значилось: «Да как я могу сбежать отсюда?»

Она снова зажмурилась.

«Табита. Вы можете говорить?» – раздался мужской голос.

«Нет. Я больше ничего не могу. Не могу. Мне надо домой. Пожалуйста, отпустите меня домой».

Наконец, стало тихо. Голоса умолкли. Табита открыла глаза. Обернувшись, она увидела обеспокоенное лицо Микаэлы. Потом обратила взгляд на присяжных, а те, в свою очередь, посмотрели на нее. Краем глаза Табита скользнула по репортерским скамьям, а затем глянула на судью. Та в своем высоком деревянном кресле напоминала резного истукана.

Табита поднялась, придерживаясь рукой за стол, чтобы ее не шатнуло.

– Это называется депрессией, – начала она, откашливаясь, чтобы голос звучал не так хрипло, – это называется посттравматический синдром.

Произнеся эти слова, Табита вдруг почувствовала прилив душевных сил. Все, кто был в зале, слышали ее звериные вопли на записи. И она тоже слышала их, но, против ожидания, не пала духом, а выстояла.

Табита выпрямила спину. Голос ее сделался звонче.

– Депрессия – это недуг! В тот день я находилась в болезненном состоянии. И в моем доме было обнаружено мертвое тело человека, с которым я была знакома. Ужасно…

Саймон Брокбэнк покачивал ручкой, как бы отсчитывая секунды. Шло время. Табита посмотрела в окно – там текла жизнь, но без нее.

– То, что вы услышали на записи, не было признанием в убийстве, – продолжила она, обращаясь к судье Мандей. – Это был нервный срыв.

После выступления подсудимой слушание было приостановлено, и процесс отложили до следующего дня. Табиту увели. Поднимаясь в автозак, она на мгновение увидела голубое небо над головой и ощутила прикосновение летнего солнца. Потом снова была камера, и ее стены лоснились от жары. Табита села на койку, обхватила голову руками и попыталась собрать все мысли воедино, чтобы выстроить хоть какую-то логику происходящего.

Размышляя о процессе, Табита чувствовала, что, скорее всего, ей удалось показать себя с выгодной стороны. Жители Окхэма благодаря ей предстали перед глазами присяжных агрессивными, подозрительными и лживыми людьми. Да и сама деревушка, приютившаяся на морском берегу, куда каждое лето съезжались туристы, чтобы съесть мороженого и походить по местам, где некогда прогуливался Кольридж; где все жители знали друг друга в лицо и всегда приходили на помощь, внезапно превратилась в средоточие мелочных обид, ревности и злобы.

Она подумала о Стюарте, и тут ее словно обухом ударило: ведь именно этот человек и был всему виной! Он умел замечать людские слабости и умело использовать их для собственной выгоды. Его жертвами стали и Роб Кумбе, и Мэл, и доктор Мэллон. Он терроризировал собственную жену и сына. Он мучил и ее, Табиту, упиваясь своею властью над одинокой истерзанной девчонкой.

Как же хорошо, что он умер!

Несколько минут Табита сидела, не отнимая ладоней от лица. Неужели все это означает, что она убила Стюарта? Когда она слушала запись допроса в полицейском участке, срывавшиеся с ее языка слова почти заставили ее поверить в то, что, несмотря на все провалы стороны обвинения, смерть Стюарта все-таки была целиком и полностью на ее совести.

Табита вскочила с койки. Нет, нет! Не могла она убить Стюарта, хотя бы потому, что до момента его смерти она сама не понимала, какой вред он ей причинил. Нет, она не убивала его, это было не ее рук дело.

Расхаживая из угла в угол – три шага в одну сторону, три в другую, – Табита начала понимать, что дело против нее де-факто развалилось, но все же этого было недостаточно. Она прекрасно помнила, что на записи камеры видеонаблюдения никто не направлялся в сторону ее дома и, следовательно, не мог там убить Стюарта. Даже Брокбэнк забыл об этом обстоятельстве. Значит, убийца все же она?

Дверь камеры уже заперли на ночь. Табита покорно съела сэндвич с сыром, слизывая языком приставшие к зубам крошки белого хлеба.

Она разделась и улеглась на койку. Оглядела свои небритые ноги, которые казались непропорционально большими по отношению к ее тщедушному телу. Табита вспомнила, как ее поразила неестественная бледность других заключенных, когда она впервые оказалась в «Кроу Грейндж». Теперь и ее кожа приобрела тот же оттенок.

Табита почистила зубы, умылась, натянула пижаму и забралась под одеяло. Свернувшись клубочком под колючим одеялом, она рассматривала грязный, в трещинах потолок своей камеры. Слушание стороны защиты должно было начаться на следующий день. Табита перечислила в уме имена свидетелей, которые должны были выступать после ее допроса. Шона (Табита поморщилась, представив, что бывшая одноклассница, которая любила позлословить на ее счет, будет теперь давать ей характеристику в суде), Сэм Макбрайд и, наконец, Люк – она все еще испытывала неловкость перед ним за то, что попросила его о свидании.

Она хорошо понимала, что эти три человека мало чем помогут ей – скорее, только еще больше запутают присяжных.

Табита повернулась на бок. В нескольких дюймах от ее лица на стене растеклось большое ржавое пятно, напоминавшее кровавый отпечаток. Она перевернулась в другую сторону, подтянула колени к животу. Откуда-то донесся смех, и он показался совсем не радостным. От этих звуков у Табиты зашевелились волосы на затылке. Это был ее собственный голос, от которого нельзя избавиться и который настойчиво буравил мозг: «Как мне выбраться отсюда?!»

Наконец, к ней пришел сон – неглубокий, прерывистый, хаотичный. Вдруг Табита рывком села на койке и выпрямилась. Она изо всех сил пыталась удержать каким-то невероятным образом всплывшее воспоминание. Спустив ноги с кровати, Табита щелкнула выключателем, выхватила из кучи бумаг блокнот, перевернула несколько исчерканных страниц и на свободном месте записала то, о чем вспомнила только лишь теперь. Руки ее тряслись от возбуждения. Как, как она могла забыть? Почему никто не обратил на это внимания?

Да, Сэм, Шона и Люк обязательно выступят завтра свидетелями защиты. Но есть