Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса - Артур Конан Дойль

– Вполне.

– О мести или о чем-нибудь в этом роде пока забудьте. Думаю, это достижимо при помощи закона, но нам еще нужно сплести сеть, а их сеть уже готова. Первым делом устраним нависшую над вами опасность. А уж во-вторых раскроем тайну и накажем виновных.

– Спасибо. – Юноша поднялся на ноги и стал надевать плащ. – Вы вдохнули в меня новую жизнь и надежду. Я непременно последую вашему совету.

– Не теряйте ни минуты. А главное, будьте осторожны, вам грозит самая реальная и близкая опасность, в этом нет сомнения. Как вы намерены ехать?

– Поездом от вокзала Ватерлоо.

– Еще нет и девяти. На улицах людно, так что, думаю, вы будете в безопасности. И все же ни в коем случае не забывайте о бдительности.

– У меня есть оружие.

– Это хорошо. Завтра я вплотную займусь вашим делом.

– Значит, ждать вас в Хоршеме?

– Нет, ключ к тайне находится в Лондоне. Здесь я и поведу поиски.

– Тогда через день-два я загляну к вам, чтобы рассказать, что случится с ларчиком и листком. Ваши советы я исполню в точности.

Обменявшись с нами рукопожатиями, посетитель ушел. За окном все так же завывал ветер, струи дождя хлестали в стекло. Казалось, дикая и невероятная история, которую мы услышали, прилетела к нам, точно пучок морских водорослей, на крыльях шторма и была им же унесена.

Шерлок Холмс сидел молча, опустив голову и не сводя взгляда с красного пламени камина. Потом он зажег трубку, откинулся на спинку кресла и стал следить, как поднимаются к потолку сизые кольца дыма.

– Думаю, Ватсон, – заметил он наконец, – таких странных дел у нас еще не было.

– За исключением, наверное, «Знака четырех».

– Да, пожалуй. Наверное, за этим исключением. И все же братья Шолто, мне кажется, подвергались меньшей опасности, чем Джон Оупеншо.

– Но вы составили себе понятие о том, откуда исходит опасность?

– Об этом гадать не приходится, – кивнул Холмс.

– Кто же эти люди? Кто такой «К. К. К.» и за что он ополчился на несчастное семейство Оупеншо?

Шерлок Холмс закрыл глаза, положил локти на подлокотники кресла и соединил домиком кончики пальцев.

– Идеальному мыслителю, – заметил он, – достанет одного-единственного факта во всей его полноте, чтобы не только установить цепь событий, которые к этому факту привели, но и предсказать все, что за ним последует. Кювье, имея в руках единственную кость, умел точно описать животное целиком, – так и наблюдатель, постигший суть одного звена в последовательности, способен определить все прочие звенья, ранние и позднейшие. Мы еще не до конца поняли, на что способен чистый разум. В кабинете решаются загадки, с которыми не справились те, кто опирался на помощь органов чувств. Но чтобы достичь в этом искусстве высот, мыслитель должен использовать все, какие возможно, факты, а значит, обладать безграничными знаниями, что даже в наши дни бесплатного образования и множества энциклопедий мало кому удается. Однако нет ничего невозможного в том, чтобы овладеть полным запасом сведений, какие с высокой вероятностью могут оказаться полезными в твоей работе, и я постарался это сделать. Если не ошибаюсь, вы как-то, в ранние дни нашего приятельства, очень точно определили границы моих познаний.

– Да, – со смехом подтвердил я. – Уникальный документ. Философия, астрономия, политика, помнится, оценены нулем. В ботанике познания переменные, в геологии – глубокие, что касается грязи, приносимой на подошвах из разных мест в радиусе пятидесяти миль от Лондона. Самый чудной набор сведений по химии, разрозненные знания по анатомии, досконально изучены криминальные романы и досье. Играет на скрипке, боксирует, фехтует, владеет юридической премудростью, отравляет себя кокаином и табаком. Таковы, пожалуй, были мои главные выводы.

Последний пункт вызвал у Холмса ухмылку.

– Ну ладно, – проговорил он, – повторяю то, что сказал тогда: в чердачке своего мозга следует хранить всю мебель, которая может тебе пригодиться, а остальную выставить в чулан своей библиотеки, откуда ее можно достать в случае надобности. Так вот, для расследования, порученного нам сегодня, придется, конечно, обратиться ко всем запасам. Будьте добры, дайте мне с полки у вас за спиной Американскую энциклопедию, том на букву «К». Спасибо. Давайте задумаемся над ситуацией и сообразим, что тут можно заключить. Прежде всего, надо исходить из весьма правдоподобного предположения, что у полковника Оупеншо были очень серьезные причины для отъезда из Америки. Люди в его возрасте не склонны изменять своим привычкам и едва ли предпочтут приятному климату Флориды одинокое существование в провинциальном английском городке. Его необычайная любовь к уединению наводит на мысль, что он кого-то или чего-то боялся, а потому мы можем принять в качестве рабочей гипотезы, что причиной отъезда из Америки послужил страх. Но чего именно он боялся? Ответ нам могут подсказать только грозные письма, которые приходили ему и его наследникам. Вы обратили внимание на почтовые штемпели?

– Первое письмо пришло из Пондишерри, второе из Данди и третье из Лондона.

– Восточного Лондона. Какое из этого следует заключение?

– Все это морские порты. Автор находился на борту судна.

– Превосходно. Это уже ключ. С большой долей уверенности можно утверждать, что автор письма находился на борту судна. А теперь обратимся к следующему обстоятельству. В случае с Пондишерри удар последовал через семь недель после того, как поступила угроза, с Данди – через три-четыре дня. Это вам о чем-нибудь говорит?

– Более далекий путь.

– Но ведь и письмо шло издалека.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Мы можем, по крайней мере, предположить, что этот человек – или эти люди – путешествовали на парусном судне. Когда знак был послан из Данди, угрозу, как видите, исполнили очень быстро. Если бы они ехали из Пондишерри на пароходе, то прибыли бы почти вровень с письмом. Но на самом деле миновало целых семь недель. Думаю, это срок, на который почтовый пароход с письмом опередил парусное судно с автором.

– Это возможно.

– Более того – это вероятно. И теперь вы видите, какой адской спешки требует это дело и почему я так настойчиво призывал юного Оупеншо к осторожности. Каждый раз автор отправлял письмо, и затем, когда он успевал добраться до места, следовал удар. Это письмо пришло из Лондона, значит на отсрочку рассчитывать не приходится.

– Боже милосердный! – вскричал я. – Но чего они хотят, эти безжалостные преследователи?

– Очевидно, бумаги, которые привез с собой Оупеншо, представляли для этого путешественника – или путешественников – жизненную важность. Я убежден, что этот человек не один. Одиночке не под силу совершить два убийства так хитро,