Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

Лиза поняла главное:

— То есть её все же убили. Пусть по неосторожности, но убили.

— Увы, Светлана Алексеевна, — развел руками Карл Модестович. Лиза с удивлением услышала свое старое имя, и оно в ней ничем не откликнулось. Все осталось в прошлом, и уже даже не жаль. — Это не убийство, это скорее чья-то небрежность или откровенная глупость. Русалки — неразумны. Это факт. Их человеческий вид — всего лишь вид приобретенной мимикрии для удачной охоты. Морские русалки питаются человеческой плотью, точнее плотью моряков. Именно поэтому русалки так похожи на человеческих женщин. Это неразумный вид морских млекопитающих. Назвать то, что произошло с русалкой, убийством, нельзя. Мы же не судим охотников, потерявших на охоте своих псов. Мы же не судим людей, уничтоживших молитвой домовиков или банников. Тут тоже самое. Дела об убийстве нет. Преступлений против этих барышень, в том числе и против русалки, никто не совершал.

Уже на крыльце Саша угрюмо сказал:

— Пусть не убийство, но создание запрещенных артефактов точно есть.

Лиза добавила:

— И их, возможно, недобровольное использование на девушках.

— Именно.

— Что делаем дальше?

Саша задумался на мгновение, медленно шагая по ступенькам:

— Ждем новостей о зверинце Шульца. Ждем таможенную декларацию. И… Может, навестим Сыск или магуправу? И еще… Ждем, когда перестанет дурить и выплывет Алексей, чтоб его русалки на дне защекотали.

Глава двадцать четвертая, в которой находят зверинец

Алексей заранее стащил с себя штаны и белье, оставаясь только в короткой больничной сорочке, положил одежду под камень на берегу, чтобы её не унесло ветром — она ему пригодится позже, когда вернется со дна Идольменя. Понятливые Архипы, делящиеся своими кожушками, не каждый день на берегу Идольменя бывают, а вот впечатлительных барышень на него регулярно выносит кромежем. Чуть не опозорился утром перед Лизой, если бы не Архип. Сашка мог бы и догадаться, что с рыбью бывает, когда она теряет хвост — видел же покойниц в лесу у Сосенок! Мог бы по-братски штаны прихватить или хотя бы без Лизы приходить. Хорошо, что Архип оказался понятливым… Надо будет присмотреть за его судьбой — хороший же парень, хоть и дурной иногда. Берендеи по молодости все такие.

Небо затянуло низкими, сизыми тучами, из которых медленно полетел пушистый, разлапистый снег, укрывая землю уже не тающим белым ковром. Огнь наконец-то перестал играться с погодой, получив то, что хотел — свободу воде. Зима возвращалась в Суходольск, неся снега и холод.

Ноги тут же покрылись гусиной кожей. Мышцы, и так слабые от кровопотери, то и дело сводило судорогами от холода. Ветер крепчал, выдувая тепло из тела.

Алексей босыми ногами ступил в ледяную воду — стопы тут же обожгло, как крапивой.

— Опаньки… — Он еле сдержал сиплый выдох.

Надо!

Есть такая служба — императорскую кровь защищать.

Надо!

Он сделал еще один шаг.

Волны стали выше, пытаясь быстрее утянуть Алексея на дно. Он шагал старательно медленно: не к холоду пытался привыкнуть и не снежинки ловил на удачу — пытался доказать, что сам пришел, и поторапливать его не надо.

За спиной громко хлопнули совиные крылья, и леший недовольно пробормотал:

— Это что за голозадое непотребство?! Всего от тебя ожидал, но такого! Срам прикрой!

Алексей через плечо обернулся к лешему — не ожидал, что тот придет:

— Дедушка Леший, это же ты меня в воду столкнул?

Он помнил, что до воды тогда в свой первый оборот так и не сумел добраться. Да и не было у него мыслей про воду — он лишь боролся за каждый вдох и проигрывал борьбу.

Леший, сидевший на камешке, дернул заросшим пегими серыми перьями плечом:

— Ну можа и я. И чё? — Он принялся хорохориться, сильнее распушая перья: — Из воды выползай — да попытайся отмстить за это! Ишь, мститель малолетний. Видал я таких! Ниче, что кожа да кости — сожру и не побрезгаю!

Алексей развернулся спиной к Идольменю и склонил перед лешим голову:

— Благодарствую!

Леший лишь принялся ругаться, словно девка деревенская:

— Вот охайник! Прикройся!

Алексей еле подавил смешок — больничная сорочка намокла и прилипла к бедрам, только и всего. Леший же продолжал:

— Девкам такое будешь показывать! Ишь, чего удумал, а был огонечек приличный с виду! И чё выросло!

— Что выросло, то уже выросло, дедушка! — Он вновь повторил: — Благодарю, что жизнь мне спас.

— Мне твоя благодарность… — Леший легко успокоился и снова дернул плечом. — Думаешь — раз нечисть, так приятно было глазеть, как ты на берегу подыхал? Полз-то ты к берегу и лесу. Задохнулся бы без воды. Я и толкнул малёх. Токмо чтобы не была лишним камнем на мне твоя трупа.

Алексей, дрожа от холода, сделал еще пару шагов в озеро, назад спиной:

— Добрый ты, дедушка. Прости за все, коль что не так делал.

— Головой лучше подумай! Ты ж в неё не только ешь, Иван-царевич!

Он снова склонил голову, признавая правоту лешего:

— Я уже подумал и охолонулся. — Слишком поздно до него дошло, почему он не нашел в хороводе Наталью, но хоть дошло. — Надо искать Анну или Елену. Я за ними иду — передашь Громову, если не вернусь. — Он опустил кулак, в котором была зажата чешуйка, в воду, и снова на горло как гарроту накинули. Усталое тело, еще не отошедшее от прошлых судорог, по новой скрутило, ломая и перестраивая. Боль каждый раз была как первый. К боли нельзя привыкнуть.

Леший только и сплюнул на песок:

— Иван-дурак ты, а не царевич. Купец Руслав к водяному своими ногами ходил! И тебе надо было токмо попросить! Пустили бы и так! Вот же ж дурак хвостатый… Повлюбляются в дураков, а мне расхлебывать!

Алексей уже уходил вглубь темных вод к далекому огоньку морского города, который видел Сашка, да не так запомнил из-за обетов. Впрочем, он тогда сам был хорош — у него память напрочь отбило.

Синий вуалевый хвост обдал лешего брызгами с головы до ног. Леший пробухтел:

— Иван-дурак, нет там младших Великих княжон. Не там ищешь…

Он взлетел с камня на быстрых совиных крыльях, пронесся над водой, глядя, как юркая синехвостая фигурка уходит на дно, и развернулся к лесу, рассыпаясь золотыми дубовыми листьями.

— Иван-купеческий сын… Хоть ты не подведи…

* * *

Лиза с Сашей неторопливо шли по дорожкам в больничном парке. Хорошо, что пока не надо выбирать