Занавес памяти - Татьяна Юрьевна Степанова

визуально – брюнетка, очень яркая, в черном коротком платье для танцев, с оголенной спиной… похожая на тетку Свету. Она танцевала сальсу с другой женщиной, ведь школу танцев почти не посещали здешние мужики…

Брюнетка… В памяти Кати всплыли клочья черных волос, измазанных глиной. Ариадна… Все сходится даже в его скупых отрывочных показаниях…

– Она училась с мамой в одном классе, и на танцах мать с ней общалась. И я ее видел, но лишь в школе танцев, маленьким, пятилетним. – Серафим все сильнее волновался. – Но все равно, разве я мог бы ее забыть, если бы тогда она поехала с нами в наш лес?!

– Ваши грязные руки… Глаза вы не почесали. У костра вы сами что-то копали лопатой или мотыгой? Или руками… отбрасывая комья земли, глины? – задала Катя новый вопрос.

– Нет.

– Значит, ваш отец рыл ту могилу?

– Мой отец?! Рыл могилу?!

– Серафим, кого вы похоронили у карьера с отцом? – не отступала Катя.

– Прекратите! Перестаньте! Мы с папой поймали сома! – Серафим резко отвернулся. Его колотила дрожь. – Мы поймали сома! – упрямо, почти механически повторил он. – Я отлично помню сома.

– Кто поймал сома? – вмешался Гектор. – Ты?

– Нет.

– Твой батя?

Серафим замолчал. Он словно пытался воскресить в памяти прошлое.

– Я не знаю, – растерянно признался он. – Сом… я слышал про него от одноклассников. И на улице, гуляя с ребятами. Сом огромный в Оке. И мы его поймали. Наш с папой грандиозный трофей.

– А кто стрелял? – тихо, по-дружески поинтересовался Гектор. – Отец? Или… она?

Симура вскинул голову.

На миг… лишь на единый миг Кате показалось: тень промелькнула у него в глазах, но черные цыганские очи и без теней темны словно ночь…

– Я даже не врубаюсь в смысл вашего, Гектор Игоревич, вопроса! – Серафим резко остановился. – Баба Рая меня во время обеда тоже все пытала: «Где ты ползал сутки или больше, удрав с Кручи? Где бродил, где шлялся? До встречи с двумя алкашами?» Я и ей не смог ответить… У меня будто все ластиком стерлось. Но ведь так не бывает, правда?! Я же не псих, не шиза!

Эхо подхватило его отчаянный возглас и понесло к Птичьему мысу, они почти достигли его в своем променаде по пляжу.

Глава 32

 Феномен

– С матерью улаживай домашние дела, – разрешил Гектор Серафиму. – Мы на ферму заглянем и в магазин, затоваримся. А к пяти милости просим тебя в гости на обед. На барбекю. Дом наш на излучине, крайний на лугу, у леса.

– Спасибо за приглашение. Я знаю, где вы остановились, – ответил Серафим. – Я успею закруглиться с мамой к обеду.

Катя отметила: они не сообщали Симуре своего точного адреса на территории экоотеля.

– Гек, он следил за нами, получается? – тревожно спросила она, когда Симура умчался на мотоцикле с пляжа Птичьего мыса.

– Любопытство сгубило… волчонка? – Гектор усмехнулся. – Скорее, засек точную геолокацию моего мобильного при контакте. Не бери в голову, я разберусь.

– «Я же не псих, не шиза!.. А мы уйдем на север и переждем! – кричали они. – И проклятый лягушонок-волчонок с ними!» – Полосатик-Блистанов раздраженно перефразировал мультик «Маугли». – Все пронюхал, успел. И про мать мою, и про вас.

– У него заезженная пластинка крутится в башке, – согласился Гектор. – Иголочка патефона ведет, ведет дорожку и – бац! – спотыкается, и всегда в одних и тех же местах. Голубой домишко с резными наличниками… место рыбалки из пейзажа Левитана… Сом… «Я не псих». Но он среагировал и на мою фразу про выстрел. Его зацепило вроде… Однако затем он вновь закрылся.

– Меня больше не удивляют его постоянные повторения, – заметила Катя. – Они признаки психологического феномена, о котором я когда-то читала и говорила тебе, Гек. Я разобралась внутри себя с моим идефиксом. Готова поделиться с вами.

– Катенька, слушаем тебя внимательно, – оживился Гектор.

– Еще и чертов феномен у него? – окончательно разозлился Полосатик-Блистанов. – Вы, Катя, заблуждаетесь, принимая все его выкрутасы за чистую монету. А он лжец, притворщик. Он отцеубийца, и кровь Кроликовода на его руках, пусть Улита теперь и не в счет!

– Арсений, у нас с Геком уже был случай, когда мы тоже вроде разбирались с неким психологическим отклонением, связанным с потерей памяти, но все в действительности обернулось обманом, подставой, – согласилась Катя. – События в Чурилове заставляют меня сейчас осторожничать с оценками и выводами[30]. И все же феномен… Он не дает мне покоя с некоторых пор.

– Его название? – Гектор положил руку на плечо Кате, словно желая одновременно и ободрить ее в сомнениях, и самому оказаться рядом, бок о бок.

– Конфабуляция, – произнесла Катя. – Весьма редкое явление психики. Простыми словами – ложные воспоминания.

– Вранье? – уточнил Полосатик-Блистанов.

– Нет, Арсений. Конфабуляция не вранье, – возразила Катя. – А состояние психики, памяти, разума, когда факты, существующие в действительности или видоизмененные, сочетаются с абсолютно вымышленными событиями.

– Полуправда? Или полуложь? – спросил Гектор.

– Не полуложь, Гек. Скорее, полуправда. Или точнее, как ты говорил, нечто третье. Вот мы и подошли к нему. – Катя говорила медленно, словно пробираясь ощупью в темноте. – Вся тонкость в оценке. Грань зыбкая… Полуправда, но не осознанная, не намеренная, а принимаемая лицом с феноменом конфабуляции за неоспоримую истину. Данность. Когда мы хотим воссоздать картину прошедших событий, мы пользуемся сведениями и фактами из памяти, заполняя пробелы. Но человек с феноменом конфабуляции заполняет пробелы ложной информацией. Ложными воспоминаниями, принимаемыми им за реальные. С конфабуляцией связана и парамнезия.

– А если снова по-нашему? По-бразильски? – Гектор любовался Катей, плутавшей в трех соснах.

– Расстройство памяти, Гек. Оно и выражается в ложных воспоминаниях, у человека происходит смешение настоящих и вымышленных событий из прошлого. Я могу, конечно, ошибаться, я не психолог, но я когда-то читала про феномен конфабуляции, и он меня поразил. И сейчас, общаясь с Серафимом, я невольно примеряю ситуацию с ложными воспоминаниями на него. И вижу: сколько же совпадений! У Серафима присутствуют одновременно оба главных признака конфабуляции: «иллюзия воспоминаний» и «галлюцинация воспоминаний». Образы в его мозгу – голубой деревенский дом с резными наличниками, место рыбалки – пейзаж с картины Левитана. Он его, несомненно, видел в детстве… тот левитановский пейзаж – в книжке, в интернете, в музее… Ложное воспоминание о месте, затмившее в его сознании неприглядный затон у карьера.

– А его дедовский дом ведьмы затмил голубой домишко? – уточнил Гектор.

– Именно. Внешний облик строения – «галлюцинация». А внутри дома – полная «иллюзия воспоминаний»: дырки в дощатой перегородке, свечи, найденные им по памяти в ящике, бабкины ложки, таборный рушник. – Катя на секунду умолкла, собираясь