Три пули для копа - Анна Орлова

с суши постоянно дуют. Вулкан проснулся, неспокойно стало. Теперь через горы сюда добираются только редкие смельчаки. А ведь собирались железную дорогу строить!

– Поучительно, – блондинка тряхнула головой. – И местные брюнетов с тех пор очень не любят, верно?

– Как ты догадалась?.. – пробормотала я и слезла-таки с подоконника. – Времени мало, нам тут еще порядок наводить.

Не хватало только, чтобы малышня наткнулась на кексы! Их потом отсюда метлой не выгонишь. Конечно, детишкам строго-настрого велено сюда не соваться, но когда и кого это останавливало?

Я наткнулась на горящий зеленый взгляд из-за кресла и добавила обреченно:

– И кошку выманивать.

Надеюсь, издевательское: "Мрр…" мне почудилось…

***

Не почудилось. Эта черная поганка наотрез отказалась вылезать, даже на ветчину не выманивалась. Швабра, которой я вооружилась от отчаяния, тоже не помогла. Цыц порскнула у меня из-под ног и затаилась где-то на верхних этажах.

– Брошу тебя тут! – пообещала я в сердцах, стоя у полуразрушенной лестницы.

Не тащить же сюда Эллиота!

– Давай я попробую, – тронула меня за локоть Эйлин.

Прикрыла глаза и запела без слов. Мелодия лилась, билась о стены старого маяка, журчала…

Сработало! Кошка выглядела изрядно осоловевшей, зато в руки далась. Даже без царапин обошлось!

– Да тебе цены нет, – одобрила я, закутывая спящую живность в старый плед. – Можешь ветеринаром подрабатывать.

Эйлин дернула плечом.

– Чем я только не занимаюсь. Сама понимаешь, в нашу глушь ветеринары не поедут.

Даже если их туда пустят. Что, к слову, весьма сомнительно.

Лет десять назад блондины спохватились, что чистокровных почти не осталось. И многие – с молчаливого попустительства властей – ушли в леса, где теперь прячутся не обозначенные на картах поселки.

Пятеро и больше детей у пары стало нормой. Благо, медицина у блондинов всем на зависть, так что смертей среди рожениц и младенцев почти не случалось. Прокормить семью тоже не проблема. Мужчины остались в городах, а старики и женщины управлялись с фермами. Поговаривают, скотина у них дает приплод дважды в год, а фруктов и овощей вырастает столько, что доход от их продажи сравним с капиталами мафии. И, само собой, чужакам в эти тайные общины ходу нет!..

Конечно же, мы опоздали. Они ждали в церкви: Бишоп флегматично сидел в уголке, попивая что-то из фляжки, зато Эллиот метался раненым зверем. Тоже примета нового времени – раньше блондинам вход в храм был запрещен.

Заслышав шаги, Эллиот обернулся, сверкнул глазами. А Бишоп сгорбился и наклонил голову, как нашкодивший мальчишка. Надо признать, выглядел блондин паршиво. Щеки у него горели, на лбу проступила испарина, хотя тут еще не топили и стены кое-где покрылись инеем.

Церковь в поселке была старинная, хмурая и неприветливая, сложенная из грубых каменных блоков, щели между которыми пытались законопатить мхом. Слабые огоньки свечей не способны были ее осветить, а печка – отопить. Зимой вода в крестильной чаше замерзала к утру и еле-еле оттаивала к вечеру. Неудивительно, что тут редко кто бывал.

– Милый? – в звонком голосе Эйлин, которая остановилась на пороге, звякнули льдинки.

И так выразительно у нее вышло, что даже Эллиот на шаг отступил.

– Здравствуй, любимая, – Бишоп попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривоватой.

Эллиот кашлянул, однако на него и не взглянули.

Блондинка с видом суровым и сосредоточенным обходила мужа по кругу, так выразительно разминая пальцы, что он вздрагивал и морщился.

– Вот что с тобой делать, а? – она остановилась напротив и руками всплеснула. – Если уж влез под заклятие, надо было сразу драпать. А ты как всегда, геройствовать полез!

– Не мог я драпать, – пристыженно отвел взгляд Бишоп. – Там такая каша заварилась…

Эйлин изогнула светлую бровь:

– И без тебя, конечно, обойтись не могли?

Бишоп привычно пожал плечами и тут же надсадно закашлялся. Эйлин кинулась к нему, на ходу выплетая что-то пальцами. Хлопнула узкой ладонью его по лбу, отчего блондин дернулся и чуть не сверзился с узкой лавки. Зато дышать стал спокойнее, без натуги и сипения.

Эллиот подобрался по-кошачьи бесшумно. Притянул меня за локоть, сказал на ухо:

– Даже не знаю, чего мне хочется больше: придушить тебя или поцеловать?

– Ну, если так ставить вопрос… – усмехнулась я.

Тихий вздох был мне ответом.

– Сломаны ребра, – констатировала Эйлин, хмурясь и отряхивая руки. – Причем осколки попали в легкое. Милый, чем ты думал?

– Так дела же… Меня подлечили… немного, – оправдывался Бишоп глухо.

– Руки бы оторвать тому, кто так лечит! – отрезала Эйлин и сделала что-то такое, отчего он охнул и обмяк. – Как можно было умудриться?! А ты куда смотрел?

И на Эллиота глазами полыхнула.

Тот поморщился, переступил с ноги на ногу.

– У них был амулет. С такого рода оружием нам еще сталкиваться не приходилось.

– С амулетами? – переспросила Эйлин едко.

Эллиот на подначку не отреагировал, нахмурился только.

– С совмещением магии блондинов и брюнетов!

Ох, ни… ничего себе! С каких это пор давние враги стали сотрудничать? Хотя у меня перед глазами живой пример, что это вполне возможно. Были бы общие интересы!

– Угу, – поддакнул Бишоп. – Мы еле защиту удержали.

– Мы? – не выдержала я, поставив на лавку корзину с мирно спящей кошкой. Подумала немного и села рядом. Холодно, конечно, но на маяке было не теплей.

При всей дружбе Эллиота с блондинами, сомневаюсь, чтобы он потерпел в своем доме чужую магию.

– Пришлось на ходу сплетать, вместе, – Бишоп откинулся затылком на стену и глаза прикрыл. – Уже когда они долбанули… Кстати, Эллиот, – он приоткрыл один глаз, серый и лукавый, несмотря на красную сетку сосудов, – надо будет как-нибудь повторить, а? На досуге. Мощная штука оказалась.

– Еще скажи, на пенсии, – поморщился брюнет и отошел к аналою.

– А хоть бы и так, – Бишоп уже откровенно ухмылялся. – Года идут, пора бы и на покой.

– Сплюнь, – посоветовал Эллиот мрачно. По-видимому, покой его не привлекал.

Брюнет заложил руки за спину и расхаживал туда-сюда по гулкому каменному полу.

Эйлин наконец закончила колдовать и отступила от мужа. Попыталась. Он поймал ее в охапку, усадил к себе на колени, обнял… Она дернулась было, но тут же притихла. Чмокнула мужа в заросшую щеку.

Лики святых в золоченых окладах потемнели – казалось, гневались на такое святотатство. Только блондинам плевать было на их недовольство.

– Когда Бишоп встанет на ноги? – осведомился Эллиот, покосившись на светловолосую парочку.

– Через неделю, – блондинка была категорична. Вон как брови нахмурила и губы поджала.

– Но… – встрепенулся Бишоп.

– Никаких "но"! – она извернулась в его руках, ткнула пальцем в грудь. – Вы с Эллиотом друг друга стоите. Ты хоть понимаешь, что еще бы день и…

Она судорожно вздохнула