Три пули для копа - Анна Орлова

class="p1">Брюнет зажмурился и тяжело дышал, по лицу его снова катился пот. Кошка безмолвным стражем сидела у него в ногах, гипнотизируя блондинку немигающим взглядом.

Эйлин, прикусив губу, водила ладонью в миллиметре от его смуглой кожи. Со стороны казалось, что Эллиота она просто гладит… раскаленным утюгом, судя по страданию на его лице.

Бишоп появился в дверях с чайником, блюдом и чашками, фыркнул:

– Мне пора ревновать?

– Через полчасика, – бросила Эйлин, не оборачиваясь. – Пока что наш общий друг и разговаривает с трудом. Чай готов?

– Пять минут, – пообещал Бишоп, примостив свою ношу на пол у камина. – Заварится.

Бишоп уселся в кресло, вытянул ноги и сообщил:

– Леди и джентльмены, мы в жопе.

– Скажи что-нибудь новое, – попросил Эллиот сквозь зубы.

– Нас кто-то сдал, – тяжело проронил Бишоп и почесал светлую щетину на подбородке. – Я проехался по паре наших точек. Похоже, их громят прицельно.

Эйлин выдохнула, стряхнула что-то невидимое с рук и тяжело опустилась в кресло. Кивком поблагодарила мужа за чашку чая и жадно отпила.

– Пока все. Я подлатала, но нужно будет долечить толком, если…

"… доживем" повисло в воздухе.

– Выше нос, – усмехнулся Эллиот, с удовольствием поводя плечами. Его голый торс блестел от пота, зато пропала из глаз затаенная боль. – Предлагаю отправить женщин подальше от города.

– Разве что морем, – насупился Бишоп. – Дороги твои вояки перекрыли.

– Морем так морем, – покладисто согласился Эллиот. – У меня как раз завалялся ненужный баркас…

У меня вырвался смешок. "Завалялся", ну надо же!

Бишоп по-прежнему хмурился.

– Говорю же, крыса у нас. Причем не абы какая, не шестерка. Вдруг мои схроны прошерстят?

Я кашлянула.

– Есть укромное место, которое известно только мне и Алу.

– Кто бы сомневался… – пробормотал Эллиот, усмехнувшись.

Я лишь плечом дернула. Предпочитаю кроме плана "А", еще иметь "Б", "С" и "Д".

– Мы можем остаться и помочь, – вмешалась Эйлин, отставив чашку. – Или давайте спрячемся все вместе.

Эй, мы так не договаривались! Пускать Эллиота в наше с Алом убежище? Вот еще!

Бишоп ухмыльнулся, потер бровь:

– Дай мальчикам спокойно повоевать, а?

Только глаза его были серьезны.

– Нужно выяснить, что происходит, – поддержал его Эллиот. – И нам с Бишопом будет спокойнее, если вы будете в безопасности.

– Ладно, – нехотя согласилась Эйлин, машинально прикрыв рукой живот.

Не в ее положении бегать и стрелять. Да и я, признаюсь, воительница та еще.

Бишоп торопливо дожевал бутерброд, хлопнул себя по коленям и поднялся.

– Не будем терять времени. Эллиот, показывай свой баркас.

***

На причале было темно. Луны не видно из-за туч. Светились только окна дома да фонарь в руках Бишопа. Эллиот ежился на ветру в пальто на голый торс. Цыц у него на руках нервничала, крутила головой, прижимала уши, однако выдираться не пыталась.

При виде посудины Логана Бишоп громко выдохнул, однако ничего не сказал.

– На борту есть запас еды, воды, топлива и теплых вещей, – объяснил Эллиот негромко. – Примерно на три дня.

– Тогда нам хватит на пять, – подсчитала Эйлин.

– Так много не надо, – успокоила я и поманила к себе Бишопа.

Он удивился, однако подошел.

Я встала на цыпочки и шепнула ему на ухо:

– Поселок Лоуклодж. Дом священника. Скажешь экономке, что тебе нужны дрова.

Бишоп ухмыльнулся и кивнул.

– Понял. Ладно, пора. – Он отобрал у жены чемодан, перемахнул на борт и опустил сходни. – Прошу, леди.

Эйлин улыбнулась и, расставив для равновесия руки, перебежала на палубу. Я последовала за ней с куда меньшей ловкостью, стараясь не смотреть на почти черную, неспокойную воду.

Море волновалось. Море сердито плескало о причал. Море ворчало.

Проклятая память! Темная вода, холодное тело Сандры в руках, мертвое лицо брата… Я зажмурилась и впилась ногтями в ладони. Другого выхода нет.

Эллиот зачем-то тоже поднялся на борт. Выпустил на палубу Цыц, сказал строго:

– Веди себя хорошо. Эйлин, присмотришь за ней?

Кошка фыркнула и задрала хвост.

Я почти обиделась. Ну вот, как убийства расследовать – так Милли, помоги! А как кошку доверить…

Тьфу, пропасть! Это все нервы.

Бишоп возился, запуская мотор. Ну да, не на весла же нам с Эйлин садиться. Шумно, конечно, но придется рискнуть.

Баркас будто вздохнул, заурчал довольно, и словно бы нетерпеливо дернулся.

Бишоп обнял жену и быстро поцеловал.

– На удачу!

Меня же вдруг сцапал за руку Эллиот. Притянул к себе, повторил:

– На удачу.

И прижался обветренными губами к моим.

Палуба качается под ногами. В нос бьют запахи пота, мокрой пеньки и водорослей. Громко стучит сердце Эллиота, а кожа его горячая и соленая на вкус.

– Эй, лапы от нее убери, – как сквозь туман донесся недовольный голос Бишопа. – А то в морду дам!

Эллиот рассмеялся, не разжимая рук. Потерся кончиком носа о мой нос. Бросил весело:

– Очередь занимай.

Бишоп буркнул что-то в ответ и оттеснил его в сторону.

Эллиот спрыгнул на пристань и скомандовал:

– Отдать швартовы!

Ну, с богом…

Пуля 3. В голову

Новостей не было пять дней.

Не то, чтобы я вся извелась, но… Нервно было. Маятно. Или это оттого, что занять себя на старом маяке было решительно нечем? Не продумали мы этот момент, не учли. Дров запасли с избытком, и одеяла, и лекарства, и консервы. Ведь можно было пару-тройку книг прихватить или хоть колоду карт? Смотреть на море интересно только первые полчаса.

В конце концов я отыскала ворох старых газет, оставленных на растопку. Страницы пожелтели, краска местами выгорела, так что пришлось искать, где получше свет. Окно больше напоминало бойницу, зато было снабжено широким подоконником. Каменным, холодным. Еще и дуло немилосердно! Впрочем, несколько подушек и два одеяла быстро поправили дело, а кошка на коленях добавила уюта. Горка решенных кроссвордов росла, а башня грязных чашек к вечеру грозилась рухнуть. Зато голова занята хоть чем-то вместо бесплодных попыток просчитать ситуацию.

Блондинке оказалось трудней. В каменной громаде старого маяка не нашлось ничего живого, даже захудалой травинки или приблудного таракана. Сначала Эйлин облазила маяк сверху донизу (как только не боялась соваться в полуразрушенные верхние этажи?), затем перетряхнула запасы продуктов, дальше взялась за аптечку… И к вечеру пришла ко мне, прихватив глинтвейн и состряпанные на скорую руку сандвичи.

Вино пахло… умопомрачительно. Спелыми яблоками. Мёдом. Теплом. Разнотравьем.

Контраст с сырым холодным камнем и вонью гнилых водорослей был восхитителен.

– Налить еще? – она улыбнулась лукаво, и я вдруг обнаружила, что моя кружка уже пуста.

– Вкусно, – смутилась я, машинально наглаживая пушистый кошачий загривок, и потянулась к сандвичу с сыром.

Цыц приоткрыла глаз, принюхалась и фыркнула