Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

OceanofPDF.com

2

Пять дней назад.

Президент Молотов протиснулся мимо часовых, стоявших у его нового подземного офиса. «Шевели!» — прорычал он, проталкиваясь через дверь в приземистую кирпичную комнату с низким потолком и железобетонными стенами. «Вперед!» — рявкнул он. «Отвали!»

Он уже миновал охранников, но они все равно отступили, словно укротители львов, почувствовавшие опасность, когда он захлопнул дверь.

Меры безопасности теперь были нелепыми, полностью вышли из-под контроля и становились всё хуже. Он не мог ни есть, ни спать, ни даже сходить в туалет без деспотичной команды защитников, дышащих ему в затылок, словно ипохондричные мамаши. Конечно, он сам виноват.

— Указ о безопасности номер 47 о защите и сохранении жизни президента Федерации — но это не сделало его менее удушающим.

Молотов тяжело опустился на стул за столом и испустил долгий, протяжный вздох. Такова была теперь его жизнь – сведенная к шатанию по бункеру глубоко под Кремлем, прячась от собственной тени, вдыхая трижды очищенный воздух и поедая еду с тройным вкусом. Он поднял взгляд на бетонную плиту потолка и почувствовал, как вся её тяжесть навалилась на него, словно гнетущее облако. Всё это место было построено Сталиным в разгар его паранойи, и так оно и ощущалось. Зоны были соединены шлюзами. Дверная фурнитура была изготовлена по спецификациям подводных лодок. Ему говорили, что местами…

Бетон был достаточно толстым, чтобы вместить корпус двадцатидвухметрового танка «Климент Ворошилов».

Он поднял взгляд на огромный экран на стене – очередной из новых протоколов безопасности, введённых после попытки переворота Осипа Шипенко, – и поморщился. Маленькие часы в углу отсчитывали время до его совещания – оставалось четыре минуты сорок секунд. Теперь этот экран был его окном в мир, единственным способом общения с советниками и министрами. Он был более изолирован, чем когда-либо, и если раньше это его не беспокоило, то теперь беспокоило. Это действовало на нервы, отвлекало и окрашивало каждую мысль в серый, едкий туман паранойи. Но что ему было делать? Личный контакт, даже с самыми доверенными соратниками, был лишь одной из многочисленных жертв предательства и измены Осипа. Это был факт. Лучше с этим покончить.

Какая ирония, подумал он. Он , человек, который только за последнюю неделю арестовал и заключил в тюрьму более восьми тысяч человек, сам стал заключённым. Он, владевший страной, сотней дворцов, тысячей дач, миллионом акров земли, не мог покинуть пределы тесного, затхлого бункера времён холодной войны.

Он не виделся лично ни с кем, кроме врачей, охранников и домашней прислуги, и даже им нельзя было доверять. Они работали только под страхом смерти – не своей собственной, а своих детей. Молотов распорядился, чтобы в бункере работали только родители маленьких детей, а сами дети были насильно взяты под опеку государства. Хотя о них заботились разумно, и родителям разрешали частые свидания, дети не могли свободно уйти, и все понимали, что они, по сути, заложники, которых держат под дулом пистолета. Если с президентом что-то случится, если в бункере прозвучит хоть малейший намек на подстрекательство к мятежу или измену, все дети будут расстреляны. Таков был распорядок.

Вот и всё. Вот парадокс. Человек с самой большой сухопутной армией в мире, с большим количеством самоходной артиллерии, чем у Америки и Китая вместе взятых, боялся даже собственного повара, собственной судомойки, собственных врачей и медсестёр. Было время, когда он был защитником народа, освободителем, вернувшим страну к величию после унижения распада Советского Союза. Было время, когда он был национальным героем, которому аплодировали при каждом появлении на публике, почётным гостем на каждом официальном мероприятии, когда он гордо стоял на Красной площади, пока бесчисленные проходящие солдаты салютовали ему в День Победы.

Парады. Те времена прошли. Теперь он даже не мог войти в комнату с окном, опасаясь быть застреленным кем-то из своих же граждан.

В этом и заключалась сложность переворотов. Им не обязательно был успех. Сам факт попытки, сам факт того, что кто-то был достаточно безумен, чтобы попытаться захватить власть, был достаточным, чтобы развенчать миф о непобедимости. Ведь подобные мифы были вещью ненадёжной, и Молотов понимал, что такой режим, как его, основанный на страхе и принуждении, больше зависит от видимости непобедимости, чем от самой власти. Молотов знал, что вся политика, вся власть проистекают из историй. Войны, вопреки распространённому мнению, велись не за землю, не за еду, даже не за нефть и золото. Войны велись ради историй – тех историй, в которые верили о себе народы и нации. Тот факт, что кто-то имел наглость бросить вызов правлению Молотова, был криптонитом для истории, которую он рассказывал миру. Это было опасно в той же степени, что и всё остальное – санкции, экономический спад, гибель тысяч солдат на Украине – никогда не было. Это заражало умы людей. Это дало им идеи. Это дало им надежду. И поэтому требовало ответа.

Этот ответ был бы столь же быстрым, сколь и беспощадным. Действительно, кровопролитие уже началось. Все, кто участвовал в перевороте, все, кто хоть как-то был связан с Осипом Шипенко и его шайкой заговорщиков, были уже мертвы. И не просто мертвы, а казнены давно запрещёнными методами, впервые применёнными ещё при Петре Великом. Среди них – захоронение заживо сотни генералов на территории Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге и утопление более трёхсот военнослужащих Президентского полка в ледяных водах Москвы-реки. Эти убийства должны были продолжаться, и прокурорам было поручено найти или сфабриковать улики, необходимые как минимум для ещё трёх тысяч казней. Утолить жажду мести Молотова требовало времени. И много крови.

И это происходило не только в России, но и за рубежом. Убийства происходили в Лондоне и Берлине, Париже и Праге, Нью-Йорке и Вашингтоне, а также в бесчисленном множестве менее известных мест.

Если Молотов о чём-то и сожалел во всей этой истории, так это о том, что международные убийства пройдут так тихо. Геополитическая обстановка считалась слишком нестабильной, чтобы Москва могла открыто устроить глобальное убийство. Было время, когда убийцы Молотова гордились своей работой. Они выставляли её напоказ, изо всех сил стараясь привлечь внимание к…

Что они делали, где бы это ни происходило. Они использовали экзотические методы, свои маленькие визитные карточки , как они их называли, — полоний-201, «Новичок», бесшумный пистолет ПСС с его специальными боеприпасами СП-4. Они оставили эти визитные карточки во всех крупных столицах мира. В убийствах, совершавшихся в Москве, была некая театральность,