Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

без вести, его дело находится на рассмотрении в полиции округа Колумбия, а посольство Великобритании направило официальное письмо протеста. В квартале от отеля находится его святилище — куча оплавленных свечей, увядших цветов и потрёпанных фотографий, приклеенных к фонарному столбу, словно плакаты с пропавшей кошкой. Отель бы убрал его, если бы не его присутствие. «Предостережение для любопытных глаз», — так они это называли. «Предостережение. Здесь водятся монстры».

Добро пожаловать в Вашингтон, округ Колумбия, столицу самой богатой и могущественной страны, когда-либо водружавшей свой флаг на карте. За год её экономика…

В настоящее время её вооружённые силы способны проецировать абсолютное господство над каждым квадратным дюймом поверхности планеты. Ни одна другая страна не может сравниться с ней. В двадцати пяти милях от побережья Китая военный корабль НОАК не может выйти в море без разрешения ВМС США. Если бы топовый Chengdu J-20 когда-либо пересекся в ярости с Lockheed Martin F-35 Lightning II, даже в воздушном пространстве Китая, китайскому пилоту пришлось бы катапультироваться ещё до визуального контакта. Разрыв в силе с Россией, другой предполагаемой сверхдержавой, ещё больше. Могучая Красная Армия, так называемые величайшие сухопутные силы на земле, настолько ослаблена десятилетиями некомпетентности и недофинансирования, что больше не может подчинить себе даже бывшие советские территории. Это израсходованная сила, и это может подтвердить любой, от украинского посла до коридорного в вестибюле отеля Lafayette.

Сказать, что Соединённые Штаты являются гегемоном, — ничего не сказать. Ни одна страна никогда не обладала таким доминированием. Ни одно геополитическое положение никогда не было столь надёжным. И ни одна страна никогда не играла так легкомысленно жизнями своих граждан.

Конечно, у политиков дурная репутация. Как там сказал Киссинджер? Девяносто процентов из них ругают остальных десять? А ведь именно Хрущёв сказал, что они одинаковы во всех странах. И, возможно, это правда. Возможно, люди в Вашингтоне не хуже своих коллег в Пекине, Москве или Пхеньяне. Но тогда это означало бы, что они и не лучше.

Бар отеля «Лафайет» располагался в передней части отеля, с видом на участок улицы К, где располагалось больше лоббистских компаний, чем в любом другом почтовом индексе страны. Прямо за барной стойкой, возвышаясь над всем залом и сурово взирая на посетителей, потягивающих свои лучшие напитки, висел огромный портрет Авраама Линкольна. Великий Картина называлась «Освободитель» – ранее утерянная работа художника Джорджа Генри Стори, которую отель приобрёл на аукционе за поистине головокружительную сумму. На картине был изображён Честный Эйб в расцвете сил, в его великой речи в Геттисберге, проповедующий своим измотанным солдатам, что все люди созданы равными, что дуга истории склоняется к справедливости и что мы, действительно, не произошли от трусливых людей. Или что-то в этом роде.

Поскольку было уже почти полночь, да еще и школьный вечер, в баре Лафайет в данный момент был всего один посетитель — прекрасное произведение искусства под названием

Скадден Арпс. Скаддену было чуть за шестьдесят, он был слегка полноват, выглядел слегка одутловатым, и он томно восседал в кожаном клубном кресле у огромного камина бара, чувствуя себя так же удобно, как в собственной спальне. Он сбросил туфли с кисточками и, осторожно вытянув ноги, приблизил их к огню, повернувшись, чтобы привлечь внимание бармена. Это было легко — бармен следил за ним, как ястреб, почти час, ожидая, когда он уйдет, чтобы закрыть заведение на ночь. Скадден не собирался позволять ему делать что-либо подобное и поднял два пальца в знак приглашения.

«Сэр?» — спросил бармен, когда он подошел.

«Ещё один», – сказал Скадден, вложив в руку мужчины тяжёлый хрустальный бокал Baccarat. «Вообще-то», – добавил он, – «можно двойной». А почему бы и нет, подумал он, отводя взгляд в окно. Он пил коньяк Hennessy Ellipse – унция этого напитка стоила больше, чем ночь в президентском номере отеля, – но, с другой стороны, он же не собирался за это платить, правда? Нет, счёт за сегодняшний вечер будет оплачен Джонни Кью Налогоплательщиком, как и его номер на верхнем этаже, и, если уж на то пошло, восемнадцатилетней белорусской проституткой по имени Света, которой он только что звонил. Жизнь была прекрасна. Очень хороша.

На улице стояла одна из тех зимних вашингтонских ночей, когда воздух с Потомака поднимается, словно влажная чума, и всё ещё витал солёный запах Чесапика. Улица была практически пустынна, а прямо напротив неё стояло новенькое офисное здание, только что построенное фирмой Скаддена. Это было его здание, построенное им , но если и была одна деталь, которую он бы изменил, так это высоту. По его мнению, оно было недостаточно высоким, оно легко могло бы быть вдвое выше, но 130 футов было пределом для офисных зданий в городе. Это было глупое правило – можно сказать, суеверное – введённое в знак уважения к Монументу Вашингтона и куполу Капитолия, которые, за исключением нескольких радиоантенн и церковных шпилей, были единственными сооружениями в округе, возвышавшимися над ним. Скадден мог обойти это правило, он мог обойти что угодно.

— не зря же его фирму называли «Божьей фирмой» , — но владение единственным зданием в городе, превышающим установленные ограничения по высоте, привлекло бы совершенно ненужное внимание. В любом случае, семи этажей было более чем достаточно для его нужд.

«Что-нибудь еще будете, сэр?» — спросил официант, возвращаясь с коньяком.

«Я дам вам знать», — сказал Скадден, не отрывая глаз от окна.

Здание было задумано как памятник ему и его достижениям.

Анонимный памятник – всё, что он делал, было анонимным – но всё же памятник. Естественно, на нём не было никакой вывески, никаких указаний на его назначение или личность его владельца, кроме небольшой латунной таблички у входа. На табличке была выгравирована одна заглавная буква «А», выполненная шрифтом Caslon serif. «А» обозначала фирму Arps , а шрифт был выбран в соответствии с тем, который использовал Бенджамин Франклин при первом наборе Декларации независимости.

«Какой приятный штрих», – подумал он, доставая из нагрудного кармана золотой портсигар и показывая его бармену. Люди много говорили о лоббистах, о таких людях, как Скадден Арпс, но он, в конечном счёте, считал себя патриотом. Конечно, он не служил своей стране так же непосредственно, как некоторые другие. Он не служил в армии, не вносил вклад в развитие общества и не жертвовал деньги на благородные дела, но, по его мнению, выполнял необходимую функцию. И не просто какую-то функцию, а ту, которая была специально предусмотрена отцами-основателями. Он открыл портсигар, достал сигару