Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«Неудачное время? Нет, просто речь идёт о часах. Рейвен Спектор, которого я искал, исчез больше трёх десятилетий назад».

«Правда?» — спросила она, начиная давать волю своему раздражению. «Ну, если я трачу ваше время…»

«Мисс Куинн, давайте не будем…»

«Потому что, честно говоря, мистер Спектор, у меня есть дела поважнее, чем оставлять сообщения по всей стране людям, которые даже не берут трубку».

«Если бы я мог перезвонить вам…»

«Ну, ты этого не сделал», — сказала она, перебивая его, — «а у меня на столе лежит дело, серьезное дело, время поджимает».

«Я думаю, произошла какая-то ошибка».

«Можете повторить. На кону жизнь женщины, и каждый раз, когда я пытаюсь получить доступ к системе, ваше имя высвечивается на экране большими красными буквами, словно какая-то компьютерная ошибка».

«Флаг сработал по ошибке».

Лола продолжала говорить, перебивая его: «Итак, прежде чем мы начнём препираться о потерянном времени, мистер Спектор, давайте проясним одну вещь. Это вы тратите моё ».

Он помолчал – это казалось безопаснее, учитывая, что его знаменитое обаяние не возымело желаемого эффекта – и задумался над её словами. В этом был смысл. Лэнс сам поместил большое красное предупреждение – не только в федеральной базе данных, но и в техасских файлах прошлых лет, во всех базах данных штата, и в именах своей сестры и матери, на всякий случай, если когда-нибудь появятся новые совпадения. Он понимал, что это маловероятно, но ему хотелось узнать, найдут ли тела.

Он хотел похоронить их как положено. И вот этот коп сообщает ему, что некто по имени Рэйвен Спектор пропал из города в штате Вашингтон всего несколько дней назад. Любой, кто там жил с таким именем, давно бы включил свой флаг. Он бы проверил это и счёл её ложным совпадением. Рэйвен Спектор была не распространённым именем, но за эти годы ему пришлось перебрать немало. Это был ещё один Рэйвен. Должно быть. Вот так просто.

«Ну и что?» — спросила Лола. «Тебе есть что сказать в своё оправдание, или этот флаг здесь только для того, чтобы усложнить мне работу?»

«Я его уберу. Извините, что отнял ваше время. Надеюсь, вы найдёте пропавшего».

"Удаленный?"

«Это то, чего ты хочешь, не так ли?»

«Я бы подумал, что изначально была какая-то причина его существования».

«Есть, — сказал Лэнс, — но слишком широкий. Имя совпадает, но это не моя жертва».

«Откуда ты знаешь? Я ведь ещё даже не рассказал тебе о своём деле».

«Вы сказали, что это дело о пропавшем без вести. Двадцать четыре часа. Рейвен Спектор, которого я ищу, исчез три десятилетия назад».

«Дата рождения 26 января 1981 года?»

Лэнс почувствовал, как у него кровь застыла в жилах. Это была дата рождения его сестры. И его собственная. На флаге этой информации не было.

«Мистер Спектор? Вы там?»

«У вас открыто дело о пропаже Рэйвена Спектора, родившегося 26 января 1981 года?»

«Вы быстро схватываете».

«Извините, просто…»

«Я дал тебе возможность сесть».

Это было правдой. Он потянулся к стене и прислонился к ней.

Была ли его сестра жива всё это время? Жила ли она в Вашингтоне? И неужели Лэнс, несмотря на всю свою хвастовство и высший уровень допуска, пропустил это?

«Почему бы вам не рассказать мне, что происходит на самом деле, мистер Спектор ?» — сказал Куинн, на этот раз подчеркнув свое имя.

Лэнс хотел что-то сказать, но не смог произнести ни слова. Он посмотрел на трубку в своей руке, словно она и была причиной тишины, а затем снова поднёс её к уху.

«Мистер Спектор?»

"Я здесь."

«Вы имеете отношение к этому делу, сэр? Я имею в виду, имеете к нему личное отношение?»

«Лично?» — повторил он. Прошло столько лет, что воспоминания казались чужими. Его мать и сестра исчезли из придорожного техасского мотеля, когда ему было восемь лет, и подробности той ночи — пластиковое покрытие простыней в мотеле, запах застоявшегося сигаретного дыма в номере, огромная вывеска на крыше с неоновым ковбоем, размахивающим ногой и махающим рукой проезжающим машинам…

— могли быть взяты из любого из тысячи дел. Видит Бог, он изучил их достаточно, десятки тысяч страниц старых дел — государственных, федеральных, ЦРУ. Он смотрел на столько старых фотографий, что образы, которые теперь являлись ему во сне — женщины с перерезанным горлом, связанными запястьями, с пластиковыми пакетами на головах, лежащие в грязных ваннах или багажниках брошенных автомобилей, — могли появиться откуда угодно. В те годы вдоль границы прокатилась такая волна секс-торговли и детской порнографии, что было трудно понять, где заканчивается одно дело и начинается другое. «Личное — странное слово, не находишь?»

«В каком смысле, мистер Спектор?» — спросила Куинн, и ее тон с каждой секундой становился все менее терпеливым.

«Если то же самое происходит с тысячей женщин, с десятью тысячами, разве это все равно…» Его слова оборвались.

Куинн откашлялась. «Послушайте, мистер Спектор, у меня такое чувство…»

«Я расскажу тебе о личном», — сказал он, перебивая её. «Чувство в моей груди, когда я думаю о них. О моей матери и сестре. Вот здесь что-то сжимается», — он коснулся своей шеи, хотя она этого не видела.

«ниже кадыка, как будто кто-то ударил меня в горло».

Между ними повисла тишина. Лэнс давно уже отчаялся найти свою семью живыми. Даже найти тела, если не считать чуда, было бы большой проблемой. Это означало, что дело его матери и сестры в базе данных криминальных хроник Техаса останется открытым, пропавшими без вести, до тех пор, пока эти две жертвы ещё живы. По его расчётам, их дело закроют только на рубеже следующего столетия. Это его задело.

Лола нарушила молчание: «Думаю, будет лучше, если я…»

«Не вешайте трубку».

«Я не знаю, как вам удалось пометить свой собственный —

«Я знаю, что это ненормально».

«Насколько мне известно, это не просто ненормально, это незаконно».

Рейвен тоже было восемь лет, когда это случилось, они были близнецами. Его матери, за грехи её, едва исполнилось двадцать три. Сейчас в это трудно поверить, но в её времена, в её районе, забеременеть в четырнадцать или пятнадцать лет было не так уж и неслыханно. И, если бы это было худшее, что с ней случилось, всё остальное, возможно, было бы не так уж и плохо. Это была бы не сказка – безупречный вкус его матери на мужчин гарантировал это – но, по крайней мере,