Современный зарубежный детектив-15. Книги 1-16 - Рада Джонс

далеко за привычные границы, силуэт расплывался по краям. Сколько раз он держал в руках такие снимки, но сейчас… Микаэла… Выраженная дилатация левого желудочка. Гипертрофия миокарда. Риск остановки сердца под нагрузкой. Сухие термины скрывали за собой то, что он боялся произнести даже мысленно.

– Это самоубийство, – прошептал он, едва удерживая дрожащую чашку. – Её надо переубедить любой ценой. Почему этого не сделала её мать? В памяти всплыло что-то неясное – кажется, фру Юзефсон говорила об этом на одном из последних приёмов. Что именно она сказала?

Пальцы нащупали в кармане флешку. Антуан рывком вставил её в ноутбук, и нервно прокрутил записи. В динамиках – тишина, только тяжёлое дыхание фру Юзефсон. Долгая пауза. Антуан промотал запись. Теперь из динамиков звучал его собственный голос – твёрдый, уверенный:

– А почему вы не в наушниках? Вам нужно слушать подборку, которую я вам записал.

Перед глазами встало лицо пациентки: потухший взгляд, болезненная бледность кожи.

– Я хочу, чтобы это скорее закончилось, – глухо произнесла фру Юзефсон.

– Оно и закончится, если вы будете следовать моим рекомендациям. Мы добились огромных успехов.

Шорох ткани – фру Юзефсон поправила сползающий платок. Скрип кровати – отвернулась к окну. – Моя дочь… Сложно всё… Мы пришли к финишу. У меня нет больше сил спорить с ней.

Антуан остановил запись. Значит, Мика упиралась. Он с силой потер виски. Придется найди способ достучаться до неё.

Он снова нажал на воспроизведение. Его голос в записи стал жёстче:

– Где ваши наушники? Сейчас же наденьте их, иначе мы прервём лечение.

И тут из тишины возник другой голос – спокойный, низкий. От него даже сейчас, в пустой квартире, воздух стал тяжёлым и густым:

– Время приёма лекарств, фру Юзефсон.

Внутри всё оборвалось. Этот голос… Почему он раньше не обратил внимания? На записи слышно, как стихли шаги в коридоре, как щёлкнула дверь. Когда медбрат Йохансон успел войти? Что он слышал? Сердце заколотилось, во рту пересохло. Тишина в комнате нарушалась только слабым треском динамиков.

Антуан выключил запись, но ощущение чужого присутствия осталось, будто низкий голос медбрата Йохансона затаился здесь, в комнате.

Антуан долго сидел за столом, перебирая в голове события последних двух месяцев. Его разум цеплялся за каждую мелочь, складывая детали как кусочки сложной мозаики. Одно было ясно наверняка: если бы у Йохансона имелись доказательства, Антуана давно бы арестовали. Но доказательств у медбрата не было. Пока. Собрать их – вот чего не хватало, и для этого Йохансон пойдёт на всё. Медбрату, с его свободным доступом ко всем уголкам клиники, не составит труда выполнить грязную работу. В палатах повсюду устройства для вызова медсестры, датчики мониторинга – любой из них можно незаметно заменить на «умную» версию с микрофоном. А можно просто оставить включенный телефон рядом с кроватью пациента.

Антуан знал, что медбрат недолюбливает его. Лишённый морали и этики, Йохансон легко использует любую уловку, чтобы поймать Антуана в ловушку. Шантаж? Почему бы и нет. А после, скорее всего, передаст его полиции, наслаждаясь победой.

Антуан задумался о странной журналистке, которая, как он думал, следила за ним. Появление этой персоны казалось подозрительным совпадением. Не её ли руками действовал медбрат? Мысли роились в голове Антуана, одна мрачнее другой. Наконец, он вздохнул и медленно поднялся из-за стола.

– Ничего я не могу с этим сделать, – пробормотал он. – Надо быть предельно осторожным. – Но Микаэла… Её я обязан спасти.

Он снова сел, открыл историю болезни и сосредоточился. Каждая запись, каждая цифра требовала тщательного анализа. Четыре часа спустя, закончив кропотливую работу, он поднял трубку телефона и набрал номер Алекса.

В трубке долго звучали гудки. Наконец заспанный голос брата спросил:

– Что-то случилось?

– Микаэла может умереть, – выпалил Антуан.

На том конце раздался долгий зевок, и последовало ленивое:

– Да все могут. И ты, и я.

– Нет, ты не понимаешь, – голос Антуана дрогнул. – Её операция… Там нет шансов. У неё больное сердце. Она не переживёт наркоз.

– Ну так пускай откажется, – равнодушно хмыкнул брат.

– Она не откажется. Она упрямая. Она хочет ходить. Даже если придётся заплатить за это жизнью.

На секунду повисла тишина.

– Знаешь, а она мне нравится, – в голосе Алекса мелькнуло восхищение.

– Алекс…

– У твоей подружки есть дедлайн, – спокойно сказал брат, как будто рассуждая о чем-то обыденном. – Таймер тикает. Она хочет прожить свою жизнь, пока звонок не прозвенел. Не мешай ей, – слова Алекса звучали твёрдо и серьёзно. – Жизнь – это не стремление укрыться от ветра, а умение кружиться в его объятиях, даже если каждый порыв может стать последним.

***

Дни стремительно неслись. Лексус репетировал и репетировал. Каждый день брал уроки вокала, сценического движения и танца. К вечеру голос садился и в теле ныл каждый мускул. Но музыкант не жаловался, всё это было частью большого плана «Звезда по имени Лексус».

Фрейя тоже сидела на его репетициях. Внимательно слушала, вникала и делала наброски в блокноте. Лексус представил ее Саундборгу как своего персонального дизайнера-стилиста. И она вдохновенно исполняла доверенную ей роль.

Начались пробные концерты в клубах, выступления на разогревах у известных музыкантов. Лексус не мог поверить, что он стоит рядом, говорит, работает со знаменитостями. Этого не было даже в его самых смелых мечтах – банкеты, пресса, призы.

Параллельно шла запись нового альбома. Песни лились потоком, как дождь со снегом в эту холодную осень. Лексус слышал их постоянно, только успевай записывать.

Его заключительное выступление в этом сезоне прошло с оглушительным успехом в Annexet – легендарном концертном зале стокгольмского Globe City. Ещё недавно он выступал перед горсткой случайных посетителей в маленьком баре «Мэджик» на окраине Сёдермальма, а теперь – на одной из самых популярных площадок для рок-концертов, где выступали мировые звёзды. Три тысячи зрителей!

Зал единодушно аплодировал, вопил, выкрикивал его имя. Первые настоящие фанаты Лексуса! Он стоял на сцене, и волны любви накрывали его, наполняя новым, незнакомым чувством. Лексус повторил «Индийскую страсть» на бис и убежал за кулисы. Заперся в гримерной, подпер дверь стулом и, не сдержав эмоций, заплакал.

***

– Я договорился с менеджерами Sunburn, – довольно улыбался Саундборг, – на фестиваль в Индию, поедешь ты. До выступления осталось мало времени. Придется попотеть.

«Попотеть?» – Лексус обалдел. Да ради Sunburn он был готов не есть, не спать и расшибиться в лепешку.

– Я надеюсь, вы не шутите, – осторожно спросил он, не смея поверить в услышанное.

– Мне не до шуток, Лексус, – серьезно ответил продюсер. – Фестиваль в Индии – это топовое мероприятие, и мы должны быть к нему готовы. Да, «мы», –