Рассказы - Роберт Альберт Блох

месяца три назад, — продолжал Гарри, — он решил изменить имя на свой страх и риск. У него было порядочно сведений — ему сказали наперед, какие акции покупать и куда вкладывать вырученные деньги. Он ускользнул от нас, чтобы работать на себя. Назвался Маринером и начал ловчить в разных городах. За девяносто дней он отхватил почти пять миллионов. И тут мы его выследили.

Гарри снова потер себе подбородок.

— Почему вы все это мне рассказываете? — спросил я.

Он ухмыльнулся.

— Потому что мне нравится ваше лицо.

— Не собираетесь же вы убить и меня? — сказал я. — Вам не выкрутиться, если убьете.

— Верно. — Он отвел револьвер от моих ребер и протянул мне. — Можете взять.

— Но…

— Берите. Он и не заряжен. К тому же это ваш. Нашел у вас в чемодане.

— Почему же?..

— Я, пожалуй, догадываюсь, что надумал Гарри, — сказала мисс Фейрборн и улыбнулась мне. — Он предлагает к нам присоединиться, Правда, милый?

— Именно, — подтвердил Гарри.

— Понимаете, — сказала она, — нам теперь нужен кто-нибудь вместо Маринера. А вы, кажется, одиноки…

— Точно. — Гарри удовлетворенно кивнул. — Идеальная кандидатура.

— А если мне эта идея не нравится? — возразил я.

— Чепуха. Для чего же тогда вы гонялись за Маринером? — сказала мисс Фейрборн. — Вы же мечтали загребать миллионы! Вот вам возможность свою мечту осуществить. С нынешнего дня вы только это и будете делать. Переезжать из города в город — под разными именами, конечно, — и вести крупную игру на бирже. К концу первого года вы, наверное, заработаете столько денег, сколько еще никому не удавалось. Можно ли требовать от жизни большего!

— Но мне не дадут воспользоваться этими деньгами, — сказал я. — Я буду вынужден жить взаперти в отелях, а люди, подобные вам, день и ночь будут шпионить за мной, следить за каждым моим шагом.

— Расплата за богатство, — вставила мисс Фейрборн.

— Вы лишите меня всего на свете, даже имени. У меня не будет ни друзей, ни знакомых, вы уничтожите даже память обо мне.

— А разве не романтично быть человеком таинственным? — спросила мисс Фейрборн.

— Я себе это представил, — сказал я. — И мне не нравится. Не нравится ваше предложение, и не нравитесь вы оба. А что помешает мне уйти отсюда, отправиться в полицию и изложить всю вашу историю? Может быть, я даже помогу им найти тело Маринера.

— Может быть, — усмехнулся Гарри. — Действуйте. Но если в течение часа вы передумаете, вернитесь. Мы вас ждем.

— Я не вернусь, — твердо сказал я, открывая дверь.

— Обязательно вернетесь! — крикнула мне вслед мисс Фейрборн. — Мы ведь предлагаем вам то, о чем вы мечтали. Я уверена, что вы согласитесь.

Пока я шел по коридору к своему номеру, у меня и в мыслях не было согласиться. Но я не понимал, в чем тут дело. Они признались, что убили Маринера. Чтобы себя обезопасить, они могли с таким же успехом убить и меня. Так почему же они рискнули меня отпустить? И почему предложили этот фантастический план? Эту жизнь мертвеца? Почему?

Понял я только тогда, когда вошел к себе. Когда увидел его в ванной с пулей во лбу. На полу лежала простреленная подушка. Все предусмотрели. Подушка заглушила звук выстрела. Для этого и приходил в мою комнату Гарри. Он застрелил Маринера моим револьвером. Надо ли удивляться тому, что мне его вернули!

Да, теперь-то я все понял. Тело убитого — в моей комнате, на револьвере — отпечатки моих пальцев. Я искал Маринера, всех расспрашивал о нем. Бегством мне не спастись. Спасение мое зависит от них. Мне остается только занять место Маринера.

Но я знаю о синдикате то, чего Маринер не знал, и никогда не отважусь на то, что сделал он. У меня никогда не хватит мужества удрать от них и начать зарабатывать для себя. Я так и буду марионеткой в их руках до конца своих дней или же до тех пор, пока они решат от меня избавиться…

Я раздумывал целый час, но принял решение задолго до того, как он истек. Я вернулся.

Дверь отворила мисс Фейрборн. Ее широко раскрытые огромные глаза приветливо блестели.

— Ладно, — сказал я. — Ваша взяла. Только скорей уберите меня отсюда. Подальше от мертвеца…

Она улыбнулась.

— Конечно. Мы уже связались со своими патронами, и для вас все подготовлено. Заберите свои вещи и ни о чем не беспокойтесь. Вот вам распоряжения…

Это случилось три недели назад. С тех пор я съездил в Детройт, потом в Даллас, теперь я на пути в Канзас-сити. Зовут меня Ллойд Джонс, и мне дали соответствующие документы. Куда бы я ни приехал, меня встречают агенты, которые меня инструктируют. Я совершаю сделки и сижу у себя в номере в отеле. Представляю, каким нудным и томительным станет для меня такое занятие!

Но не это меня тяготит. С некоторых пор меня начали беспокоить другие мысли.

Я, видите ли, думаю о том, как я напал на след Маринера. Я был честолюбив; хотел найти человека, который знает секрет успеха на бирже. Я искал и нашел такого. В результате я же стал виновником его смерти. Или ускорил его конец.

Но мучают меня не угрызения совести. Дело не в этом.

Где-то есть же еще люди, подобные мне, — маленькие людишки с большой фантазией; и где-то рано или поздно один из этих мечтателей начнет искать того удивительного человека, который все, к чему бы он ни прикоснулся, превращает в золото. Он натолкнется на мое имя и примет такое же решение, какое принял я.

И он будет меня разыскивать.

Если он найдет, что ж… Я слишком хорошо знаю, что произошло с Маринером.

Бессмысленно пытаться удрать. Я в западне своей теперешней личности. Мне ничего другого не остается, как ждать, пока явится тот, который выследит меня… А тем временем я буду загребать миллионы. Делать то, о чем мечтал всю жизнь, — срывать куш за кушем на фондовой бирже.

Только следующей жертвой могу оказаться я.

Перевод: Э. Березина

Хобо

Robert Bloch. "Hobo", 1960

Хэнниген поспел к товарному составу, когда тот только тронулся. Но пока он в сгущавшихся сумерках высматривал порожний вагон, поезд набирал скорость, и вскочить в него Хэннигену в его нынешнем состоянии удалось с трудом: он чуть ли не напрочь оторвал штанину и содрал всю кожу с левого колена. Бормоча проклятья, Хэнниген ввалился в затхлую темноту вагона.

Несколько секунд он сидел без движения, чувствуя, как струйки пота бегут под грязной рубахой, и все никак не мог