Рассказы - Роберт Альберт Блох

баксов в час не могу себе не позволить облечь в слова красивую выдумку. Если это как раз то, что Вам от меня нужно, забудьте. Нет грез. Уже нет. Жила-была (как говорим мы, писатели) мечта. Мечта нагрянуть в Голливуд и потрясти телерынок. Писать сценарии для комедийных шоу, грести деньги лопатой этим нехитрым способом, купить классную хату с большим бассейном и жить на широкую ногу, пока не осядешь с хорошенькой девчушкой.

О мечтах не стоит беспокоиться. Вот когда они сбываются, начинаются неприятности. Вдруг оказывается, что комедия вовсе не смешна, большие деньги улетучиваются, а бассейн превращается в поток сознания. Даже хорошенькая девчушка вроде Джин становится чем-то иным. Это больше не мечта, это кошмар, и он реален.

Это по Вашей части, док. Излечите меня от реальности.

5 апреля.

Малоизвестный исторический факт. Вскоре после ранения в Перу Писарро, мастер всегда преуменьшить, написал, что он был «выведен из строя».

Док, это чертовки смешно! Я не признаю Вашей теории каламбура как разновидности устной агрессии. Потому что я не принадлежу к агрессивному типу.

Озлобленный, да. А почему бы и нет? Быть вышвырнутым из шоу после трех сезонов, когда я кровью и потом исходил ради Гербера и его паршивого бездарного комика. Лу Лейн не получил бы и место конферансье в прачечной до того, как я стал писать ему тексты, а сейчас его послушать, так он сам Мистер Нильсен.

Но это не заставит меня натворить глупостей. Да и не стоит. Один сезон без меня, и он вернется туда, где ему самое место — служащим гаража в придорожном морге. Помощь на дорогах. Мы вас подберем и доставим куда следует. Ха-ха.

Гербер поставил мне тот же диагноз: я исписался. Нам не нужна черная комедия. Это мрачно, а мы делаем шоу для всей семьи. Хорошо, но, может, это мой способ сбить напряжение, изгнать его из себя — катарсис, так, что ли, это называется? Потому-то я и разошелся. И тут на сцене появляетесь Вы. Прочтите мне мозги, верните в колею, и я настроюсь на другой лад и вернусь к забавным историям для всей семьи.

Пока проблем нет. Джин зарабатывает на хлеб. Я не понимал этого, когда мы поженились. Поначалу я считал ее пение забавой и охотно потакал ей. Пусть педагог по вокалу занимает ее, пока я работаю над шоу, — надо же как-то убить время. Даже когда ее пригласили в клуб, я посчитал это любительскими вечерами. Но потом ей предложили контракт на запись, за синглами вышел альбом, и понеслось. Моя маленькая пташка превратилась в канарейку.

Забавно вышло с Джин. Когда мы познакомились, она ровным счетом ничего из себя не представляла. Внешние данные — просто блеск, но кроме этого — ничего. Перемена пришла с пением. Обретя голос, она обрела себя. И вдруг — уверенность в себе.

Конечно, я горжусь ею, но мне немного не по себе. Скажем, когда она командует, настаивая на визите к психиатру. Не то чтобы я раздражался, я понимаю — она делает это ради меня, но с этим трудно свыкнуться. Например, вчера на просмотре в Гильдии ее агент представил нас своим друзьям: «Познакомьтесь, Джин Норман и ее муж».

Вторые роли. Это не для меня, док. Я уже большой мальчик. Не хватало мне еще кризиса самосознания. И коли мы играем в откровенность, должен признаться, в одном Джин права: я в последнее время пристрастился к бутылке, с тех пор как меня выгнали.

Я не упоминал об этом на прошлом сеансе, но потому-то она и заставила меня обратиться к Вам.

Она называет алкоголь моим коконом. Может быть, если его убрать, все станет на свои места. Так ли?

Для одного — кокон, для другого — саван.

7 апреля.

Какой же Вы болван! Что значит алкоголизм — это только симптом?

Во-первых, я не алкоголик. Конечно, я пью, может быть, пью много. Все люди моей профессии пьют. Либо алкоголь, либо травка, либо тяжелые наркотики, а я не собираюсь ни на что подсаживаться и коверкать себе жизнь. Но нужно же как-то себе помочь собраться с мыслями, и одна-две рюмки вовсе не означают, что я — алкоголик.

А если даже и алкоголик? Вы называете это симптомом. Симптом чего?

Предположим, Вы мне разъясните этот пустяк. Вы сидите, откинувшись в своем пухлом кресле, руки сложены на пухлом животе и слушаете мой монолог — может быть, Вы обмолвитесь словечком для разнообразия. Что вы подозреваете, господин Судья, господин Присяжный, господин Обвинитель, господин Палач? Каково обвинение — гетеросексуальность первой степени?

Я не ищу сочувствия. Это я получаю сполна от Джин. В избытке. Я уже по горло сыт причитаниями вроде «мой бедный малыш». Мне не нужно ни терпимости, ни понимания, никакой дешевой чуши. Просто представьте мне несколько фактов для разнообразия. Я устал от игры Джин в мамочку, устал от Вашей игры в большого папочку. На самом деле мне нужна настоящая помощь, Вы должны мне помочь помогите мне помогите мне пожалуйста пожалуйста помогите мне. .

9 апреля.

Два решения. Номер один. Я больше не пью. Я завязываю, отныне и навсегда. Я был пьян, когда делал предыдущую запись, и нужно было лишь перечесть ее сегодня в трезвом состоянии, дабы понять, что я с собой вытворяю. Словом, больше ни капли. Ни сейчас, никогда.

Номер два. Отныне я не стану показывать эти записи доктору Моссу. Я буду во всем слушаться его во время сеансов терапии, но не более того. Есть такое понятие, как вторжение в личностное пространство. И после сегодняшнего происшествия я не собираюсь больше перед ним раскрываться. Особенно без анестезии, а от нее я только что отказался.

Если я буду продолжать все записывать, то только для собственной информации, личное дело. Конечно, ему я ничего не скажу. А то он придумает какой-нибудь дурацкий психиатрический фокус: вроде я разговариваю сам с собой. Я уже понял: все психиатры очень авторитарны и лепят свои ярлыки как диагнозы. Кому это нужно?

Единственное, что нужно мне, не упустить нить, когда все начнет путаться. Как случилось сегодня на сеансе.

Прежде всего, лечение гипнозом.

Признаюсь себе — одна мысль о том, что я поддамся гипнозу, всегда пугала меня. И при малейшем подозрении, что старый обманщик пытается усыпить меня, я в два счета пресекал его действия.

Но он застал меня врасплох. Я сидел на диване и должен был говорить все, что придет на ум.