Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

Остальные, включая Гуса, отходят на несколько шагов, выбирая лучшее место для наблюдения. Лицо Оливо в этот момент невозмутимо.

Мартин приближается и проводит рукой по его щеке:

– Пострижемся немного, цыпа? Только не двигайся… Хотя нет, черт побери, делай что хочешь, я все равно тебя подстригу.

Он подносит руку почти что к виску Оливо, где голову уже закрывает шапочка.

– Не делай этого, – произносит Оливо, и его слова звучат не как мольба, а как приказ.

Мартин оборачивается и смотрит на остальных. Они улыбаются.

– Нет, вы слышали? Не делай этого, говорит. Как мило!

Мартин хватает шапочку, сдергивает ее с головы и швыряет на пол.

– Что за хрень! – восклицает он и в страхе пятится назад, машинка выпадает у него из рук. – Что за гадость?!

В комнате воцаряется гробовая тишина, так что даже слышно, как где-то, может в коридоре, за неплотно закрытой дверью капнула вода.

Гус в испуге неуверенно приближается к Оливо. Остальные, замерев, наблюдают за ним.

Гус уже в метре от него. Наклоняется, разглядывая, огромный выпуклый шрам, делящий череп Оливо на две равные части.

Густаво отодвигается в сторону, чтобы обследовать весь рубцовый след, который начинается на лбу, от волос, и заканчивается на затылке – у основания шеи. Шрам плотный, выпуклый, бело-молочного цвета, так что черные короткие волосы его не скрывают.

– Кто тебя этим наградил? – спрашивает Гус, разинув от удивления рот.

Они с Оливо стоят лицом к лицу. Остальные, обалдевшие, все еще держат дистанцию.

Гус упирается своим лбом в лоб Оливо, закрывает глаза и стоит так несколько секунд, словно при этом соприкосновении они смогут обменяться мыслями.

– Ты мессия, – произносит. – Мы ждали тебя.

Отстраняется и смотрит на Оливо, который устремляет на Гуса неподвижный взгляд, и уголок рта у Оливо слегка приподнимается.

– Однако это не они, – четко проговаривает Оливо в тот момент, когда Соня Спирлари распахивает дверь и с пистолетом наготове влетает внутрь с десятком полицейских.

20

На часах в кабинете двадцать три двадцать. Обычно в эту пору Оливо уже давно спит. Однако сегодня вечером – видимо, из-за Лигабуэ, похищения, страха умереть в подвале и обещания, что уши у него вырастут до плеч, – он довольно бодр.

Вот почему спокойно сидит за столом, где его оставили, и время от времени отпивает воду из подаренной бутылки.

Час назад он выдал свои свидетельские показания, которые Флавио занес на компьютере в протокол, а также записал на небольшой портативный магнитофон. В это время Сони Спирлари не было, – скорее всего, она занята допросом Густава Иллариона ди Брессе́, естественно, в присутствии трех или четырех адвокатов: папаша наверняка поднял их с постели, чтобы защитить сыночка и его дружков по играм.

В кабинет, где сидит Оливо, из-за двери доносится гул полицейского участка – сейчас там явно случилось что-то серьезное. Служащие мечутся вверх-вниз, телефоны разрываются, клавиатуры стучат. Странно, однако, думает Оливо, что Соня, прочитав его показания, еще не влетела сюда как фурия…

Распахивается дверь, и комиссарша Соня Спирлари с двумя листами в руках влетает как фурия. За ней следует Флавио. Соня снимает куртку, на ее рубашке цвета морской волны виднеются два больших потных пятна под мышками. Но волосы собраны.

– Это что за хрень? – спрашивает она, швыряя листы на стол.

Оливо смотрит на нее и не отвечает.

Соня мечется из стороны в сторону, наверняка чтобы выпустить пар и не придушить его. Флавио вжимается в стену, стараясь не попасть под горячую руку.

Соня Спирлари снова хватает протокол, сердито листает его, – листать-то нечего, когда страниц всего две; что написано – то написано, не знаю, понятно ли объясняю. Короче, читает вслух:

– «Густаво со своими друзьями встретил меня случайно у библиотеки. Мы по-дружески поздоровались, и он спросил, не хотелось бы мне посмотреть на их небольшое убежище. Я с удовольствием принял предложение. На фирменном фургоне компании скобяных изделий, принадлежащей отцу Густаво, мы отправились в одно из полуподвальных помещений, где друзья показали мне свои находки периода нацизма и фашизма, которые оценивают как значимые исторические артефакты. Поговорив немного о том о сем, мы решили устроить реконструкцию допроса пленного как будто бы в нацистском застенке времен Третьего рейха. Следуя моим подсказкам, пятеро друзей связали мне руки за спинкой стула и сделали вид, будто угрожают изощренными пытками. Мы развлекались в тот момент, когда ворвалась полиция и неправильно расценила происходившее».

Соня опять швыряет листы, но в этот раз они оказываются на полу.

– А теперь объясни мне: почему?! – орет. – Неделями мы искали их логово. Неделями пытались схватить. Но из-за их могущественных покровителей не могли даже приблизиться. Сегодня вечером нам удается задержать всех с поличным, и ты этим своим издевательством отправляешь все к черту! – Издевательство – неплохо сказано, однако необычно, если хотите, надо иметь в виду.

– Это не они, – спокойно произносит Оливо.

– Конечно, Шерлок Холмс! Пятеро нацистов-фанатиков, издевающихся над подростками, такими же, как пропавшие ребята. Отправляю в класс, в котором учится девчонка их главаря, нового ученика, соответствующего профилю жертвы. Они ему угрожают, похищают и тащат в свой секретный бункер, где уже приготовились пытать и потом спрятать. Мы их хватаем… И ты их выгораживаешь!

– Где был датчик?

– А где, черт возьми, думаешь, он мог быть? В том, что всегда с тобой, что ты никогда не снимаешь, – в шапочке! Думал, отпущу тебя разгуливать так – без мобильника, без электронных средств связи, – чтоб тебя невозможно было отследить? Только потому, что тебе не нравятся предметы на батарейках? Думаешь, судья и директриса позволили бы мне это?

– Гектор знал?

– Ты поэтому решил надуть меня, да, Оливо? Потому что обиделся, что я обманула тебя? Использовала? А ты, что ли, был честным? Я приставила сотрудников следить за тобой на «гольфе» и не спускать с тебя глаз во время твоих походов. Ты догадался и только и делал, что сбегал от них. А мне разве сказал, что за тобой следили? Хорошо, я не была во всем честной с тобой. Я отправила тебя в этот класс не из-за Серафин, а из-за этой мелкой нацистки Валерии и знала, что Густаво сразу засечет тебя. И потом, датчик, согласна! Но если бы его не закрепили в твоей шапочке, как бы мы нашли тебя сегодня вечером, ведь ты снова одурачил моих коллег. И теперь хочешь все пустить под откос только потому, что считаешь, будто тебя предали, да? Четверо