Грязный город - Хэйли Скривенор

отец. Пусть отыщет его, если захочет. Он неплохой человек. Маме я сказала, что это была связь на одну ночь. В сущности, так оно и было, но, думаю, я действовала сознательно. Мама хочет, чтобы я не забрасывала свой диплом, сделала карьеру, добилась в жизни больше, чем она. Но мне нравится вдыхать запах сына, нравится, когда он с жадностью льнет ко мне. Мне этого вполне достаточно. Я хотела бы, чтобы у него появилась сестренка. Маленькая девочка. Иногда я думаю, что назвала бы ее Эстер, хотя… не знаю. Благодаря Эстер я впервые почувствовала себя храброй и поняла, что могу быть чем-то большим, чем я есть. Надеюсь, мой сын найдет себе такого друга, как она. Надеюсь, он станет таким другом, как она.

* * *

Перед отъездом из Дертона я пошла к ручью. Контейнер из-под мороженого по-прежнему лежал в трухлявом пне, под листьями. Какие-то насекомые прогрызли пакетик Tiny Teddies. Рисунок местами был изъеден, испещрен белыми крапинками. Взяв пакетик в руку, я сразу поняла, что от печенья остались одни крошки. Я вытащила из контейнера кулон «Лучпод шиеруги». Одну половинку забрала, вторую вернула на место и снова спрятала контейнер в пень.

Фли мы так и не нашли. Иногда я фантазирую, представляя, что он по-прежнему в Дертоне, рыщет по городу, урчит, задрав хвост трубой.

Недавно, в день рождения сына, я вдруг вспомнила, как мы отмечали последний день рождения Эстер. Праздник устроили у бассейна. К столу были привязаны воздушные шарики – не с гелием, а обычные, которые безвольно висят на ниточках. А посуда была из «Спотлайта», с рисунками на пиратскую тематику. Мой сынишка тоже любит пиратов. На торжество были приглашены все дети из нашего класса, даже те, кто Эстер не нравился. Просто, как считали взрослые, мы пока еще не знали, что нам нравится или что хорошо для нас. Почти весь праздник Эстер провела со мной в бассейне. Мы с малых лет вместе осваивали водную стихию и ее повадки, учились плавать в том самом бассейне. Наши скользкие тела прорезали воду, а потом запах хлорки еще несколько часов не выветривался из волос. Мы сообразили, что можно открывать глаза под водой и мимикой и жестами передавать друг другу сообщения. А после, вынырнув, пытались догадаться, что она сказала мне, а я – ей. В глазах ощущалось жжение, голубая гладь мерцала и переливалась на свету, а сами мы были юны, здоровы и вместе. Помнится, я думала, что это она выбрала меня. Я была ее подругой. И я с наслаждением дрыгала ногами под водой, а вода держала нас, служила опорой, от которой можно оттолкнуться.

Мы

После всех событий

Мы дети умирающего города, который начал загнивать давно, еще до нас. Но не надо думать, будто это каким-то образом нас характеризует. Дети здесь всегда были, есть и будут. Должны быть.

Мы рассказали вам, кто как поступил и почему. А теперь хотим спросить: какое место среди нас, по-вашему, мы должны отвести Эстер? То же, что занимают все остальные девчонки нашего городка? Или мы должны причислить ее к тем из нас, кто давно сгинул, остался в прошлом? В чем наш долг перед девочкой, которой уже нет?

Повзрослев, мы будем рассказывать знакомым о следователях, которые приходили в нашу школу. Будем рассказывать об Эстер и ее исчезновении – тихо, вполголоса, в прихожих домов, где организованы шумные вечеринки. Будем рассказывать, нежась в горячих гостиничных ваннах. Или за чашкой кофе на третьем свидании, ведь на третьем свидании самое время добавить немного загадочности, изобразив себя истинными жертвами некой давней трагедии. Разумеется, мы не так уж и пострадали, но нашим знакомым достаточно знать, что мы были там, что трагедия коснулась нас.

«После мы уже не были теми детьми, что прежде, – будем говорить мы, намекая, что нам пришлось проявить стойкость перед лицом губительного горя. – Мы с ней были очень близки. Так и не оправились от этой тяжелой утраты».

На самом деле мы не были близки с Эстер. Свои воспоминания мы зажали в кулак – в доказательство того, как много она для нас значила. И кулак этот является убедительным символом наших воспоминаний.

Для некоторых из нас исчезновение Эстер было лишь тенью, омрачившей наше детство. Будто на окраине города за одну ночь выросло огромное дерево с раскидистой кроной, заслонявшей солнце, которое по праву принадлежало нам.

Это правда, что судьба Эстер повлияла на жизнь каждого из нас, но не все мы согласились бы изменить прошлое. По мнению некоторых, достаточно знать, что они это пережили. Боль и любовь – это не игра с нулевым счетом. Эстер сделала нас такими, какие мы есть. Эстер, а также Льюис Кеннард и Ронни Томпсон. Такими, какие мы есть, мы стали благодаря друг другу.

Даже сидя в тюрьме, Шелли Томпсон иногда убеждает себя, что в тот день она просто наткнулась на труп животного. И чтобы избавить кого-то от хлопот – такой уж у нее характер, она женщина трудолюбивая, всегда всем помогает, – она загрузила этот труп в свой автофургон, отвезла его подальше и закопала, чтоб не валялся на дороге.

Шелли имела репутацию добропорядочной женщины, а это идеальное прикрытие. Ведь она могла бы бросить сверток в какую-нибудь яму и уехать. Вернуться домой к детям и никогда не говорить о происшедшем – никогда и никому, даже самой себе. Поехать к подруге и припарковать свой автофургон передним бампером в кусты, чтобы не была видна вмятина от столкновения. Затем, дождавшись ночи, сунуть поглубже ранец Эстер в чей-нибудь мусорный бак на улице. И горевать по Эстер, оставаясь подругой ее матери. Шелли стала забывать о происшедшем еще до того, как засыпала яму землей. Мы уверены, что Шелли ничего никому не сказала бы, если б все сложилось по-другому. Шелли не хуже любого из нас. Мы знаем: никто из нас не может перестать быть самим собой, когда за нами не наблюдают; никто из нас не может представить, на что он или она способны, пока не станет слишком поздно.

После похорон дочери Констанция Бьянки навсегда уехала из города. Но не в Мельбурн, не в Сидней. Она поселилась в Кэрнсе, устроилась на работу в турбюро. Иногда мы встречаем ее там – в бирюзовой тенниске, с приклеенной улыбкой на лице. В Кэрнсе никто ничего не знает о ее прошлом. Все думают, что она бездетная. Стивен Бьянки женился во второй раз. У него родился ребенок. Он пытается забыть о случившейся