Скверное место. Время московское - Вадим Тихомиров

К тому моменту, когда они зашли в офис Хрома, все уже было закончено, и Большакова с Зайцевым прямо в дверях встретили омоновцы и Ленечка. Бывший десантник и спортсмен, бывший старший лейтенант, бывший следователь, он был когда-то уволен из милиции за нечистоплотность. Дело тогда на него уголовное не возбуждали, а просто дали ему под зад коленом из органов.

– А ты как здесь оказался? – Большаков был очень удивлен такой встрече. Он никак не ожидал встретить здесь своего бывшего коллегу.

– Да я тут юристом подрабатываю.

– У Хрома?!

– Ну да!

– Ты что, в бандиты пошел?

Ленечка был с чувством юмора. Ни на секунду не задумываясь, он выпалил:

– А куда еще бывшему менту идти? Только в бандиты! – И расхохотался.

Хром лежал на животе в одной из комнатушек. Руки его были скованы за спиной наручниками, а сверху, на поясницу, зачем-то поставлено кресло. Судя по всему, это положение в пространстве вовсе не расстроило задержанного, и он даже умудрялся ботинками бодро отбивать ритм, словно помогая себе напевать какую-то совсем не грустную песню. Рядом с ним стояли вооруженные автоматами омоновцы, которые внимательно осмотрели вошедших, но не сказали ни слова.

– Ну, чего смотрите? – сказал Зайцев. – Посадите его и снимите наручники.

И тут омоновцы заволновались и наотрез отказались выполнять приказ:

– Как это – снять наручники? Вы чего? Это же Хром. Нельзя. Он опасен.

– Мужики, ну, наверное, он не опаснее нас с вами! – Валера говорил насмешливо, с какими-то предельно издевательскими интонациями в голосе. – И вы, и мы с оружием. Если что, сделаем из него решето. Да и вообще, как вы себе представляете, как мы будем с ним разговаривать, как он будет протокол подписывать с наручниками за спиной? Бойцы, хорош на понос исходить, возвращайте его в вертикальное положение.

Через минуту Хром уже сидел без наручников на табурете и читал постановление на проведение обыска. В это время дверь приоткрылась и в ней показалась голова Ленечки, и было в его лице уже что-то такое холуйское, что Большакова передернуло.

– Иваныч, как ты тут, все нормально? Ну и ладушки! Андрей, можно тебя на минуту? – В коридоре Ленечка вдруг шепотом поинтересовался: – Хотите кофейку? С шоколадом! Все равно понятных еще нет.

Кофе тогда был дефицит. Шоколада днем с огнем в магазинах не найти. Предложение было заманчивым, тем более что они пролетели с обедом, но что-то темнил Ленечка, и это хорошо чувствовалось на расстоянии метра, и потому Андрей спросил:

– А чего ты такой добрый? Это неспроста, давай колись, чего хочешь взамен?

– Давай попоим Иваныча кофейком. Все равно вы его сейчас задержите, потом его посадят, когда он это еще все увидит. Время обеденное, а у меня и бутербродики с икрой красной есть.

– Да ты буржуй, чистый Мальчиш-Плохиш, ну ладно, из-за твоего хозяина мы остались голодные, так что давай сделаем перекус. Хочешь, и ты с нами садись.

– Не-не. Я за столом не буду, я на вас на троих сделаю, а если эти, в масках, захотят, я и на них приготовлю.

Вернувшись в комнату, Андрей спросил и Валеру, и омоновцев:

– Парни, тут предлагают кофейку дерябнуть, вы как?

Зайцев согласился сразу, омоновцы демонстративно отказались.

– Мы с бандитами за один стол не сядем, – сказали и вышли прочь из комнаты.

– Ну-ну, дело житейское. Как хотите. Вы с бандитами не едите, а мы, опера, едим, мы вот не такие привередливые.

Когда Ленечка в очередной раз скрылся на кухне, Зайцев обратился к Хрому:

– Саш, ты тертый калач и знаешь, как залетают омоновцы: все бумаги на пол вывалят и бардак после себя оставят. Нам сейчас нужна ваша бухгалтерия, а вместо нее там свалка. Ты дай команду своему халдею Ленечке, пока мы тут чаи гоняем да кофе пьем, чтобы он приготовил учредительные документы, уставы и всю бухгалтерию по каждой твоей фирме. Пусть все документы приведет в порядок, по папочкам их отдельно разложит, чтобы нам время не тратить.

Хром поманил пальцем бывшего мента, который как раз выглянул из-за двери:

– Иди сюда и слушай. Как ребята тебе скажут, так ты и сделай. Документы им подбери, как положено, сделай, чтоб все нормально было. Ты все понял?

– Да, сейчас сделаю.

Большаков пошел вместе с Ленечкой в бухгалтерию.

– Ты, Ленечка, хоть и бывший, но следак, и знаешь, как проводят обыск и какие документы изымают, так что ты подбери все, что требуется, а то мы тут до утра будем колупаться в этих листах.

– Не беспокойся. Все будет в лучшем виде. Я даже вам потом до машины все сам донесу.

Короткий перерыв, пока не подтянулись понятые, два солдатика из ближайшей войсковой части, продлился не более пятнадцати минут. Большаков и Зайцев за это время не спеша выпили по кружке черного как смоль кофе и съели по паре бутербродов. Хватило, чтобы не сосало под ложечкой. За обе щеки жрал один Хром, понимая, что в этой ситуации лучше наесться впрок. Отхлебывал и чавкал он громко и в сторону ментов даже не смотрел.

– Сань, да ты не торопись, за тобой уже никто не гонится, а то не дай бог подавишься, и как нам перед начальством за твой труп отчитываться?

Шутил Зайцев – и не знал, какие тучи сгущаются над их головами, потому как в этот самый момент с омоновцами по рации связался Фридман, тогда еще начальник подотдела по борьбе с бандитизмом, и спросил:

– Чего-то не слышу вас.

– А мы рации выключили.

– Ну и как там Хром?

– Нормально, кофе пьет да бутерброды жрет.

– Как это?

– Так это. С вашими операми. С Большаковым и Зайцевым. Они разрешили. Они даже с него наручники сняли.

– А где они сами?

– Они тоже с ним сидят, бутерброды хавают.

– Они что, обыск не проводят?

– Нет, не проводят.

– Почему?

– Говорят, что понятых ждут.

– Ладно, разберемся. Привет им передавайте.

Через пару часов, когда обыск был завершен, омоновцы снова надели на Хрома наручники и повели на выход, Большаков и Зайцев услышали от него только одно слово:

– Благодарю.

В УВД, куда они притащили два мешка изъятых документов, слова благодарности им ждать было не от кого. Там их сразу вызвали на ковер. Новый начальник Шестого отдела подполковник Мартьянов пребывал в гневе и сразу, как только они зашли к нему в кабинет, громко предъявил обвинение:

– Товарищи офицеры, как вы могли? Вы позорите честь