Сквозь другую ночь - Вадим Юрьевич Панов

– Не ей.

– Ах, да, там ещё и покровитель. Знаете, кто он?

– Михаил Семёнович Пелек.

– Кажется, я о нём слышал.

– Очень известный человек, – веско ответил Феликс. – При больших деньгах и очень больших связях.

– Учту.

Однако восклицание, которое отпустил следователь, услышав фамилию адвоката, сказало о многом.

– Если бы Калачёву можно было задержать, мы бы её ещё вчера прессанули по поводу другого убийства. Но Калачёва ни слова не скажет без адвоката.

– Это признак вины, – обронил Трутнев.

– Признак в суде не предъявишь, – вздохнул Вербин.

– С этим не поспоришь… – Следователь откинулся на спинку кресла и посмотрел на Феликса. – Но ведь Калачёва причастна к убийству Русинова?

– Я считал и считаю, что Паша был убит из-за проявленного интереса к роману Таисии Калачёвой «Пройти сквозь эту ночь», – твёрдо и как-то официально, как на суде, ответил Вербин. – Я имею в виду – профессионального интереса. Паша считал, и в этом я его поддерживаю, что в своей книге Калачёва изложила правильную версию тех пяти убийств: они связаны.

– Как связаны? – Николай понял, что Феликс плавно обошёл очень важный момент.

– Я с этим разбираюсь.

– То есть версия Калачёвой может оказаться неверной?

– Главное, что она сделала – это объединила пять преступлений в одно. Исходя из этого, мы сделаем остальное.

– Сделаем обязательно, – кивнул Трутнев, который не очень хорошо понял, что имел в виду Шерстобитов. После чего вернулся к интересующей его теме: – Правильно ли я понял твою версию, согласно которой некий, никому не известный серийный убийца, существование которого не доказано, подставляет Калачёву? Как в кино? Или Калачёва и есть убийца?

– Мы точно знаем, что Калачёва не убивала Пашу.

– Но она может знать, кто это сделал?

– Она может знать этого человека, но может не знать, что он убийца.

– Как это? – растерялся следователь.

– Сейчас я рассматриваю три версии, – ответил Вербин. Говорил он размеренно, чтобы Трутнев успевал делать пометки. – Первая самая фантастическая: Калачёва ничего не знала о тех пяти убийствах, покопалась в архивах, нашла день, точнее, ночь, когда произошло три убийства, добавила к ним ещё два и попала в «десятку», вскрыв тщательно замаскированное преступление серийного убийцы.

– Который с какой-то периодичностью убивает по пять человек за ночь?

– Да, – подтвердил Феликс. – Затем убийца прочитал роман…

– Слегка офигел, – хмыкнул Шерстобитов.

– Не без этого… И заинтересовался Калачёвой.

– Они познакомились? – быстро спросил Трутнев.

– Думаю, да.

– То есть изучаем людей, которые оказались в окружении Калачёвой после выхода книги?

– Обязательно.

– Хорошо… – Следователь что-то быстро записал в блокнот, затем вспомнил данное Феликсом описание версии и поднял голову: – Какова, на твой взгляд, вероятность подобного совпадения?

– Один процент.

Трутнев ругнулся и зачеркнул в блокноте два последних предложения.

– Вторая версия чуть менее фантастическая. – Вербину удалось скрыть улыбку. – Калачёва каким-то образом узнала о настоящей подоплёке тех пяти убийств. Как именно узнала, сейчас не имеет значения, к тому же мы решили, что все ошибаются, на основании чего предполагаем, что преступник тоже не обходится без «косяков». – Шерстобитов прекрасно понял намёк, но промолчал. – В её окружении есть серийный убийца, но до какого-то момента Калачёва об этом не догадывалась. Затем он допустил ошибку, она обо всём узнала…

– И они достигли некоего соглашения, – понял Трутнев.

– Да, версия такая, – кивнул Феликс.

– Убийца пообещал заплатить?

– Или пообещал не убивать, – буркнул Николай.

– Это логичнее.

– Как бы там ни было, сделка была заключена, а потом Калачёва решила подстраховаться и написала книгу, в которой подробно описывает действия убийцы.

– Но не его самого, – уточнил следователь.

– Этого мы не знаем, – улыбнулся Феликс. – Возможно, в романе есть завуалированные указания на личность убийцы, которых мы пока не понимаем. Но главная деталь этой версии заключается в том, что где-то хранится письмо, в котором Калачёва подробно рассказывает об убийце.

– Страховка.

– Да.

– Зачем же убили Русинова? – спросил Шерстобитов.

Вербин улыбнулся, но с ответом его опередил Трутнев:

– Коля, Феликс Анатольевич ловко подвёл нас к мысли, что ни в первом, ни во втором случае Калачёвой не имело никакого смысла убивать Павла Русинова. – Следователь поразмыслил и добавил: – А во второй версии это не было нужно ни ей, ни гипотетическому «серийнику».

– В обоих случаях никому из них не было нужно убивать Пашу, – уточнил Вербин. – История той ночи закрыта, никаких доказательств не было тогда и не появится сейчас, спустя пять лет. Паше понравилась версия Калачёвой, он походил вокруг, но ничего не нашёл. Вообще ничего! Но его убили. – Феликс вздохнул. – А значит, его смерть была нужна для чего-то другого. И когда мы поймём, почему его убили, мы раскроем дело.

Некоторое время в кабинете царила тишина, а затем Шерстобитов негромко поинтересовался:

– А что за третья версия?

– Третья самая любопытная, – очень серьёзным тоном ответил Вербин. – Третья версия гласит, что Калачёва не писала книгу.

– Как это?

А вот следователь догадался сразу:

– Убийца?

– Да.

Трутнев кивнул и, отвечая на вопросительный взгляд Шерстобитова, поинтересовался:

– Ты что, не читал роман?

– Нет.

– А напрасно. – И вновь перевёл взгляд на Вербина: – Но как?

– Я пока не знаю, – честно ответил Феликс. – Но эта версия объясняет убийство Сергея Блинова.

– Кто это?

– Литературный редактор Таисии Калачёвой. Его убили два дня назад, попытавшись изобразить уличное ограбление. При этом пропал его ноутбук.

– Для уличного ограбления это нормально, – заметил Шерстобитов.

– Что не так с ноутбуком? – поинтересовался Трутнев.

– Я предполагаю, что в нём была самая первая версия романа Калачёвой, – ответил Феликс. – Я попросил Блинова прислать её мне. Предполагаю, Блинов нашёл эту версию, спросил у Калачёвой разрешения её отправить и был убит.

– Предположения в суде не предъявишь. – Следователь перефразировал замечание Вербина, на что Феликс ответил короткой улыбкой.

– Где произошло убийство?

– В Москве.

– Взял дело?

– Думаю.

– Там «висяк»?

– Ну, разве что мы обнаружим ноутбук Блинова в косметичке Калачёвой.

– Такое возможно?

Вербин пожал плечами:

– После велосипеда я уже ничему не удивлюсь.

– А если серьёзно?

– А если серьёзно, то у Калачёвой очень хорошее алиби.

– Но в данном случае появляется мотив у гипотетического «серийника».

– Да. Если это он написал роман, указав в нём какие-то важные детали, то, убивая Блинова, он и Калачёву спасал, и себя.

– Но, опять же, у него не было никакой необходимости убивать Русинова.

– Совершенно верно.

– Если книгу написал убийца, а Калачёва выкрала её, обработала, отредактировала и опубликовала под своим именем, то она, получается, соучастница? – вернулся в разговор Шерстобитов, которому не давала покоя роль Таисии.

– С тем же успехом она может быть его любовницей, – не согласился Трутнев. – Случайно наткнулась на книгу и обо всём узнала.

– Рылась в компьютере любовника?

– Такое случается.

– Если наткнулась