Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

встать с Эйвери на руках, то не могу унять дрожь в коленях. Сажусь на кухонный стул и тихонько укачиваю ее, кажется, около часа, прежде чем дочь успокаивается и наконец засыпает. Некоторое время назад я услышала, как Лукас за моей спиной взял еще пива. Когда его шаги на секунду остановились, я подумала, что он меня ударит, но, слава богу, не с Эйвери на руках. Теперь в доме раздается только смех из телевизора, и я тихонько отношу Эйвери наверх в ее комнату, кладу в кроватку, сажусь в темноте на кресло-мешок «Губка Боб» и размышляю. Размышляю.

Этот план, как и многие другие, был прерван на корню. Я думала, если продать дурацкий пакетик за десять баксов какому-нибудь мальчишке в сквере, этого хватит на проезд в город. Три месяца назад на дне коробки в гараже я нашла старое винтажное кольцо, наверное, бабушки Лукаса – весьма удачная находка, потому что все ценное хранится в другом месте. Лукас знал о моих поисках и все предусмотрел. Абсолютно все. Я думала, что сумею выбраться в ломбард и продать кольцо. В каждой комнате дома оборудованы камеры и датчики движения, чтобы Лукас мог следить за мной весь день и, если попытаюсь сбежать, вызвать полицию, заявив, будто я хочу покалечить себя или ребенка. Но я придумала, как обмануть одну камеру. Я ждала этой возможности.

В квартале есть только одна видеокамера, у ворот. Да и то она половину времени не работает, как мне говорили. У Лукаса, конечно же, нет доступа к записям. У дверей некоторых соседей есть камеры, но они снимают лишь ограниченную зону перед домом, и у Лукаса, опять-таки, нет к ним доступа. В нашем квартале не следят за его обитателями. Наверное, богачам хочется жить в безопасности, а не под постоянным наблюдением. Здесь есть только один дом, увешанный камерами, – наш.

Поэтому моей радости не было предела, когда я поняла, что могу заморозить изображение с камеры на веранде. Камера направлена только внутрь, на веранду, а не на улицу. Соседи могли бы счесть это странным, но, видимо, никто просто не обращает внимания. Камера нужна, чтобы без ведома Лукаса я не ушла дальше веранды.

Однажды я заметила крошечный пульт, приклеенный прозрачным скотчем к боковой стороне камеры. Я смотрела на него несколько недель, прежде чем набралась смелости и просто взяла его. Лукас наверняка не наблюдает постоянно, и велика вероятность, что он не увидит, как я это делаю. Он и не увидел. Насколько я знаю, муж вообще забыл, что пульт там, и даже не подозревает, что сейчас он у меня. Так что теперь я могу заморозить изображение, пока дремлю на веранде, а Эйвери в манеже. Это даст мне всего около часа – правдоподобный промежуток времени для дневного сна – но мы сможем выскользнуть, пока он думает, будто мы спим. Если Лукас внимательно приглядится к изображению и поймет, что оно выглядит подозрительно, все пропало, но это неизбежный риск. На улице становится все холоднее, и мы не сможем долго дремать на веранде, поэтому нужно все тщательно спланировать.

Сомневаюсь, что часа хватит, чтобы сесть на автобус вместе с ребенком, но это первый проблеск надежды за много месяцев. А если я сумею найти хоть несколько сотен долларов, это станет началом… чего-то нового. Однако теперь у меня нет и этой возможности. Конечно, он видел, как пришла Кора, и слышал весь разговор. Пока она была здесь, я старалась вести себя как можно беззаботнее, но молюсь, чтобы он не начал ее преследовать. Лукас не упоминал о ее визите, а это, как я уже знаю, гораздо хуже, чем открытая ссора.

Сквозь окно детской светит луна, отбрасывая тени животных от висящих над кроваткой игрушек. Я смаргиваю слезы. Не время плакать. Пора снова придумать, как отсюда выбраться.

Я размышляю о том, что Лукас был слишком хорош, когда мы только познакомились. Это просто не могло быть правдой. Даже в тот вечер, когда все изменилось, а его глаза стали темными и пустыми, я не верила, что все эти месяцы во Франции он старался меня покорить только ради того, чтобы, как только я окажусь здесь, уничтожить мой паспорт и не дать возможности получить новый. Это так возмутительно, абсурдно. Я всегда считала, что жертвами торговцев людьми становятся сбежавшие из дома подростки. А не взрослый образованный человек, объездивший весь мир.

Однажды я попыталась заказать новый паспорт. Еще в самом начале, когда не осознавала, в какой ловушке очутилась. Прежде чем узнала, что Лукас рассказывал своим друзьям и коллегам о моей депрессии и ментальных проблемах. Если б я обратилась за помощью, то была бы просто безумной, накачанной антидепрессантами женой, а он – судьей с хорошей репутацией и положением в обществе. Даже представить не могу, сколько усилий он для этого приложил.

Поначалу у меня были деньги, оставшиеся от прежних заработков, и даже много. Когда я начала понимать, что происходит, то заказала новый паспорт по интернету. Это была первая ошибка. Конечно, Лукас проверил историю в браузере компьютера, которым я воспользовалась, пока он спал. Конечно, он перехватил письмо, а потом направил всю почту в абонентский ящик, чтобы полностью ее контролировать. В то время я еще была такой наивной, чтобы удивиться этому. В то время. Казалось, прошло много лет, хотя это было всего год назад.

Но тогда я еще не знала, что Лукас забрал все документы о рождении Эйвери, и если я не найду кучу денег и каких-нибудь дельцов, чтобы те снабдили меня фальшивыми документами, отныне такой и будет наша жизнь.

Иногда я мечтала рассказать Коре или Донне, которая пробегала мимо и время от времени ворковала с Эйвери на террасе, но все не так-то просто. Конечно, я могла бы пойти в полицию. Позвонить 911 или прибежать к соседям и все рассказать. Любой разумный человек так и поступил бы, верно? Лукас тоже так считал. В первый раз – в ту ночь, когда все изменилось и он так сильно надавил большим пальцем мне на горло, что перед глазами замелькали искры и я потеряла сознание, – я сказала, что позвоню в полицию. Я была беременна, и мы только что приехали в США. Прошло всего несколько месяцев, прежде чем мужчина, за которого я вышла замуж, начал душить меня, прижав к стене в ванной, из-за моего замечания, что он израсходовал всю горячую воду.

Когда я заявила, что ухожу от него и обращусь за помощью, он