Исправительный дом - Никки Френч

– Так вот, я пришла к выводу, что присяжные заседатели после всего ими услышанного и увиденного не смогут вынести обвинительный вердикт. И теперь я считаю, что должна приостановить процесс по делу мисс Харди.

– Что? – воскликнула Табита.

У нее зазвенело в ушах, а все тело словно наполнилось жаром. Она перестала понимать, что происходит вокруг нее или уловить смысл произнесенных слов.

– Что? Что вы говорите?

– Минуточку, – сказала судья. – Тут все зависит от стороны обвинения. Она может оспорить мое решение.

Табита снова взглянула на Брокбэнка и Экройд. Те склонились друг к другу, о чем-то перешептываясь. Наконец, Брокбэнк выпрямился:

– Вы слышали все предъявленные доказательства. Никто, кроме мисс Харди, не мог совершить это убийство.

– Мне нет необходимости напоминать вам, что мисс Харди не должна доказывать свою невиновность. Сторона обвинения должна доказать ее вину, а не только лишь оспаривать ее показания.

Брокбэнк повернулся к Табите, которая при этом ощутила себя маленькой мышью, к которой принюхивается голодная лиса.

– Вы видели состав присяжных? – спросил он.

– Я смотрю на них уже несколько недель, – ответила Табита. – Некоторым даже прозвища придумала.

– Нет, я говорю сейчас о другом. Ведь через некоторое время вы и сами поймете, что они думают про вас. И тут у меня нет стопроцентной уверенности, что их мнение окажется в вашу пользу.

– Думаю, что пара-тройка из состава жюри выскажут мнение в мою пользу, – ответила Табита. – Мне так кажется.

– Да, они, возможно, увидели, что полиция и следствие допустили некоторые ошибки, – продолжал Брокбэнк. – Но если им скажут, что полицейский детектив полагает, что убийца вы, то они, скорее всего, так и подумают. Если дело пойдет таким образом, то я не могу предсказать его исход.

– Мне так не кажется, – отозвалась судья Мандей. – В любом случае судебное напутствие остается за мной.

Брокбэнк задумался.

– Интересно, что было бы, если бы следователи все же провели надлежащую экспертизу дома и автомобиля мистера Риза? – сказал он.

– Но они ведь не сделали этого, – заметила Табита.

– Да, вы правы, – улыбнулся ей Брокбэнк. – Чего не сделали, того не сделали.

Он протянул ей руку, и Табита машинально пожала ее, а потом ее вдруг качнуло.

– Что это значит? – удивилась она.

– А это значит то, что сторона обвинения не будет возражать. Только вот, боюсь, присяжные нас не поймут.

Судья Мандей встала со своего места и прошла в дальний угол кабинета.

– Выпьете? – спросила она, берясь за хрустальный графин.

– Так ведь еще одиннадцать утра, – опешила Табита.

– Сейчас начнется заседание, и я собираюсь сделать соответствующее заявление. А потом вы выйдете на свободу – без лишних формальностей. Так что можете воспользоваться моментом. Лично я обязательно выпью. Вы, мисс Харди, можете довести до этого кого угодно.

Судья Мандей разлила виски по четырем стаканам и раздала их по кругу. Брокбэнк поднял свой и поклонился в сторону Табиты.

– Думаю, вас можно поздравить, – сказал он, делая глоток.

– Это было словно игра, – устало вздохнула Табита. Она была как будто пустая, не испытывала ни счастья, ни ощущения триумфа. – В чем-то выиграла, где-то проиграла. Никаких обид – просто выпиваешь в конце всего этого, и все.

– Да, согласен, это немного похоже на игру, – отозвался Брокбэнк. – Я привожу свои доказательства, а вы приводите свои, и смотрите, кто все-таки победит. А с другой стороны, что бы вы предпочли? Чтобы за вас решали такие, как старший инспектор Дадли? Он-то не думает, что это игра. В своих предположениях он исходит из своего профессионального опыта и интуиции. И они говорят ему, что убийство совершили именно вы. И если бы исход дела зависел от него, то вам наверняка светило бы пятнадцать лет заключения.

– Знаете, если бы я доверилась своему адвокату, то тоже бы загремела на пятнадцать лет. Ведь она требовала от меня, чтобы я признала себя виновной.

– Ну, тогда вам следовало бы обратиться ко мне! – рассмеялся Брокбэнк.

Табита опрокинула свой стакан. Это была первая ее выпивка за последние несколько месяцев, и у нее сперло дыхание, а затем закружилась голова. Она посмотрела на судью Мандей.

– Вы хотите мне что-то сказать? Дать какое-то мудрое напутствие?

– Если вы, мисс Харди, ожидаете услышать что-то подобное от меня, – покачала головой судья, – или что я поглажу вас по голове и скажу «молодец», то вы жестоко ошибетесь.

– Меня обычно не баловали такими ласками, – сказала Табита.

– Но вам повезло. Я не имею в виду вменяемое вам преступление. Это не наше дело. Ваша защита была довольно-таки вздорной и временами вы вели себя крайне предосудительно, но я должна сказать, что в целом вы справились.

Мандей помолчала и добавила:

– Я дам вам один совет. Когда вы окажетесь на свободе, вам многое покажется странным или необычным. Многие из людей захотят обсудить с вами то, что произошло. Но будьте осторожны. Ведь их интересы могут не совпадать с вашими.

Судья допила свой стакан и встала.

– Ну что, кажется, нам пора, – сказала она.

Все четверо посмотрели друг на друга, словно ожидая, кто же сделает первый шаг.

– Подождите, – вдруг произнес Брокбэнк. – Я хотел бы сказать еще пару слов, пока мы не вышли из этого кабинета.

Его лицо озарилось лукавой улыбкой, смешанной с гримасой недоумения.

– Во-первых, признание вас невиновной вовсе не означает, что вы не совершали преступления. А во-вторых, если меня кто-нибудь и спросит, то я решительно отрекусь от своих слов: вы – большой молодец, Табита, если, конечно, позволите мне к вам так обращаться. Нам сначала казалось, что решить ваше дело – это пара пустяков. Но вам удалось своими силами разбить сторону обвинения да заодно смешать с пылью этого Дадли и выставить следствие на посмешище.

– Угу, – кивнула в ответ Табита. – Но дело-то в том, что я не только смешала с пылью Дадли и разрушила линию обвинения. Я заодно разрушила и свою жизнь, добрые отношения с соседями в Окхэме, мое будущее, дружбу с Энди и возможность, что меня там снова примут как свою. Короче, все пошло прахом.

– Это так, – с веселой усмешкой произнес Брокбэнк. – Жизнь она такая. Где-то выиграл, а где-то проиграл.

Табита вместе с Микаэлой вышли из парадного прямо в собравшуюся толпу. Соседние здания словно склонились над ними, а небо превратилось в голубую крышку со специально прорезанным в ней отверстием, куда заглядывало ослепительное солнце. Поначалу на Табиту никто не обратил внимания – все окружили старшего инспектора Дадли, который, видимо, делал заявление для прессы.

– Я глубоко расстроен тем, что следствием были допущены серьезные ошибки,