Неупокоенные кости - Лорет Энн Уайт

«Я была вовсе не обязана звонить вам, сержант, но я не ищу благодарности. И все же я бы не отказалась, чтобы вы держали меня в курсе… Я имею в виду новую информацию, которой вы сочтете возможным со мной поделиться. Когда она у вас будет, естественно…»

* * *

– Этих двоих он не впустил, – задумчиво проговорила Джейн. – Как сказала мне Анжела, он даже не откликнулся на звонок.

Она повернулась к Бейтсу:

– А кто навестил Гордона перед ними?

– Личность этого человека нам пока установить не удалось. Но, судя по записям домофона, этого гостя Мейсон впустил…

Бейтс снова нажал кнопку. На крошечном экране возникло мужское лицо, и Джейн почувствовала, как у нее учащенно забилось сердце. Она уже видела этого человека раньше, но где?..

«Рокко? Ты дома? Открой, надо поговорить. Есть одна вещь, которая все изменит…»

– Вы думаете то же, что и я, шеф? – спросил Дункан.

Перед глазами Джейн встало лицо с фотографии на доске. Очень тихо она сказала:

– Исайя Осман, муж Джилл Уэйнрайт. Он приходил сюда, и Рокко его впустил.

Джейн

Джейн сидела в допросной. Напротив нее сидел за столом Исайя Осман. Дункан устроился на стуле рядом, держа раскрытый блокнот на коленях. Остальные детективы, включая начальника Джейн, который наконец-то был введен в курс дела, следили за допросом через камеру, соединенную с настенным экраном в рабочем зале. Незадолго до этого полицейская поисковая группа, в которую входило водолазное подразделение, отправилась на Черное озеро, расположенное примерно в часе езды к северу от города.

Исайю обнаружили в его особняке близ Игл-Харбор в половине первого ночи. Он был один. Когда полицейские объяснили ему причины своего визита, Исайя согласился проследовать в участок добровольно.

– Вам известно, мистер Осман, что наша беседа записывается? – начала Джейн.

Он кивнул.

– Я также знаю, что имею право на адвоката, но – говорю это для записи – я пришел сюда по своей собственной воле. Мне нечего скрывать. И, прежде чем вы начнете задавать мне вопросы, должен сообщить: да, вчера вечером я побывал на квартире у Рокко Джонса. Я дважды позвонил в домофон, после чего он меня впустил.

– Камера на подъезде сняла ваше лицо, – сказала Джейн. – Ваш голос тоже был записан.

Она придвинула к себе протокол и прочла:

– «Рокко? Ты дома? Открой, надо поговорить. Есть одна вещь, которая все изменит…»

Джейн подняла голову и посмотрела на него.

– Когда вы узнали, что Рокко Джонс – это Мейсон Гордон?

– За несколько часов до моего визита к нему. Моя жена призналась, что ее старый школьный товарищ был одним из «шестерки» и что он изменил имя, когда после очередного задержания полицией прошел курс лечения в реабилитационной клинике и решил начать новую жизнь.

– Почему ваша жена рассказала вам об этом?

Исайя сглотнул и несколько мгновений смотрел в стол перед собой. Наконец он глубоко вздохнул и поднял взгляд.

– Мне тяжело об этом говорить, но я должен… Так будет правильно. Я вернулся домой вчера вечером около девяти часов. Это произошло довольно неожиданно, поскольку моя деловая поездка сорвалась и я… я думал устроить Джилл сюрприз, поэтому не стал ее ни о чем предупреждать. Когда вошел, то застал в доме… всех шестерых. Всю «шестерку из Шорвью» в полном составе. Они собрались у Джилл, чтобы договориться, какие показания следует давать, если полиция снова начнет задавать им вопросы о событиях, произошедших третьего сентября семьдесят шестого года. Вскоре после моего появления они разъехались. Я сам… слышал довольно много, но кое-что оставалось мне непонятным, и я начал расспрашивать жену. В конце концов она рассказала мне все. Наверное, Джилл рассчитывала, что, если она будет говорить откровенно, ей удастся сохранить наш брак, но…

Он не договорил. Джейн видела, что Исайя изо всех сил старается собраться и взять себя в руки, но глаза его заблестели от подступивших слез.

– Моя жена оказалась не такой, как я всегда считал. Я ничего не знал о ее прошлом, не знал, что она много лет мне лгала. Я не представлял себе, какой она человек! Теперь мне ясно, что наш брак, наши отношения, наша семья – все опиралось на чувство вины, которое она испытывала. И теперь мне кажется… то есть я знаю, что никогда не смогу вернуть то, что у нас было.

– Вы говорили, ваша жена рассказала вам «все». Вы имели в виду все, что случилось вечером третьего сентября семьдесят шестого?

Он кивнул.

– Да.

– И вы уверены, что это правда?

– Да, я уверен. Да. У нее просто не осталось причин мне лгать. Она, можно сказать, вверила мне свою судьбу. Джилл не сомневалась, что я сразу пойду в полицию…

– Но вы не пошли, мистер Осман, – заметила Джейн. – Вместо этого вы отправились на квартиру к Рокко Джонсу, и теперь он мертв.

Исайя промолчал.

– Что вы имели в виду, – вступил в разговор Дункан, – когда сказали Рокко про «вещь, которая все изменит»?

– Я хотел сказать ему правду. На протяжении сорока семи лет остальные члены «шестерки» делали все, чтобы Рокко продолжал считать, будто он один виноват в убийстве…

– В убийстве Дэррила Хендрикса? Или Аннелизы Дженсен?..

– В убийстве Дэррила. Рокко был убежден, что это он его прикончил. На самом деле он на него только замахнулся, но не устоял на ногах, упал и отключился. По-видимому, был настолько пьян, что даже не успел нанести удар… К тому же на следующий день он ничего не помнил – только то, как схватил монтировку и замахнулся. На самом деле Рокко не знал, кто убил Дэррила и куда девались тела.

– И вы по доброте душевной решили его просветить и облегчить его страдания, – подвел итог Дункан. – Мило.

В глазах Исайи Османа вспыхнули гневные огоньки.

– Рокко заслуживал того, чтобы знать правду. Мы все этого заслуживаем. То, что я все ему рассказал, было частью моих попыток справиться с ситуацией. Чтобы понять меня до конца, вам нужно кое-что обо мне знать… Я человек глубоко религиозный и, смею надеяться, порядочный и честный. Всю жизнь я старался опираться на общепринятые этические и моральные нормы, старался поменьше думать о себе и побольше сочувствовать окружающим. Когда я был вынужден бежать из Эритреи, мне удалось выжить только благодаря доброте и сочувствию других. И не просто выжить – я сумел добиться успеха и благополучия. Тогда-то я и поклялся, что впредь моей путеводной звездой должны стать доброта и сочувствие к другим. Возможно, вам трудно представить себе, чтобы