Неупокоенные кости - Лорет Энн Уайт

Джилл наклонилась и взялась за ручки сумок.

– Я вас ждала, – сказала она, и это была чистая правда. В глубине души она всегда ждала, что полиция придет за ней. Ждала все сорок семь лет.

Клод

Клод пытался наблюдать за игрой детской команды, которую тренировал. Вот шайба влетела в ворота, и родители на трибунах завопили, захлопали и засвистели, но Клод лишь одобрительно кивнул забившему гол пареньку. Он знал, что от него этого ждут, но на самом деле думал вовсе не об игре. Все его мысли были сосредоточены на том, где сейчас Мэри и что она собирается предпринять. Наверное, ему не следовало высаживать ее на обочине шоссе, но это была совершенно инстинктивная реакция, спровоцированная обыкновенным страхом, желанием раз и навсегда выкинуть из жизни то, что грозило его похоронить. Конечно, он сглупил. Таким образом от неприятностей не избавишься, тем более от таких неприятностей. Теперь ему оставалось только надеяться, что Мэри, как следует подумав, все же предпочтет держать рот на замке. В конце концов, сохранение статус-кво и в ее интересах, поскольку и она сама, и ее дочь могли потерять очень многое: репутацию, престижную работу – возможно, даже разрешение на усыновление.

Впрочем, не все зависело от Мэри. Клод обливался холодным потом каждый раз, когда задумывался о результатах анализа отцовской ДНК. Если полиция найдет способ заставить его сдать образец для анализа, ему конец.

Забили еще один гол. Толпа на трибунах взревела. Один из отцов юных хоккеистов подошел к Клоду, хлопнул по плечу.

– Вы классный тренер, сэр. Мы перед вами в долгу.

Клод почувствовал, как его захлестывают эмоции, и с трудом сдержал дрожь. Эти мальчишки, их родители, его сыновья, внуки и все хоккейное сообщество – все они его уважали и любили. А уважение и любовь были единственным, чего ему всегда хотелось.

Потом он увидел их – увидел сквозь мутноватый плексиглас ограждения хоккейной площадки. Трое полицейских в форме. Они о чем-то спросили распорядителя, который, поискав Клода глазами, показал в его сторону.

В одно мгновение мир Клода сжался до размеров пятачка, на котором он стоял. Даже шум трибун стих, превратившись в глухой ропот. Непроизвольно он посмотрел на двери пожарного выхода. «Бежать! Бежать!» – кричала каждая клеточка его тела, но Клод понимал, что это бесполезно. Да и некуда ему бежать…

Возмездие настигло его спустя почти полвека. Кости Аннелизы заговорили. Им не обязательно было рассказывать всю историю – хватило бы нескольких уродливых фактов, чтобы навлечь на него заслуженную кару. И вот полиция уже на пороге. Ждать осталось недолго – теперь правда так или иначе выплывет на поверхность.

Мэри

Мэри пикировала рассаду в теплице садового центра. В течение нескольких недель она удобряла и поливала эти крошечные зеленые ростки, а они, в свою очередь, питали ее душу. Влажный и теплый воздух теплицы был насыщен запахами земли и свежей зелени. Что ж, по крайней мере, у нее осталось ее любимое занятие.

Мэри взяла в руки поддон с крошечными ростками базилика и вдруг застыла, мысленно обратившись к поступку Клода. Ей повезло, что она нашла таксиста, согласившегося подобрать ее на обочине закрытой для пешеходов автострады. Сгоряча Мэри хотела попросить его ехать прямо в полицейский участок, чтобы выдать остальных и спасти себя или по крайней мере облегчить собственную участь, но, поразмыслив, пришла к выводу, что есть способ вовсе избежать последствий. Другая, темная сторона ее натуры настойчиво твердила, что все еще может кончиться благополучно, если удастся избавиться от Рокко. Если он умрет, всю вину можно будет свалить на него, и тогда остальные сумеют выйти сухими из воды.

Но в конце концов Мэри все-таки поехала домой. Она презирала себя за эти мысли, за трусость и слабость характера, которые не давали ей принять решение – любое решение. Что ж, приходится признать: она – неудачница, в любой ситуации выбирающая бездействие, потому что так ей кажется безопаснее. Сорок семь лет назад она не сделала ничего, чтобы противостоять Клоду, бросить вызов одноклассникам и постоять за себя. Вместо этого она вышла замуж за отца Хедер, ведь так было проще, чем увидеть себя настоящую и честно ответить на все свои вопросы. Ну и куда все это ее привело?.. Пожалуй, теперь она могла сказать лишь, что у честности есть свои достоинства, хотя быть честной непросто.

Возможно, ей стоит во всем признаться Хедер… но только не сейчас, а когда-нибудь потом. Разочаровать дочь Мэри по-прежнему боялась.

– Мам?..

Мэри вздрогнула и выронила поддон с базиликом. Он упал, рыхлая земля и изломанные зеленые стебельки так и брызнули на ее грубые грязные башмаки. Обернувшись, Мэри увидела, как дочь глядит на нее, и поняла: что-то не так. Лицо Хедер было слишком бледным, широко раскрытые глаза напоминали две черных дыры.

– Хедер? Что… что случилось? Ты меня напугала.

– Там… полиция. Они хотят поговорить с тобой.

Чувствуя, как болезненно сжимается в груди сердце, Мэри смотрела на дочь. Стены все теснее смыкались вокруг, влажный воздух застревал в горле, к тому же ей становилось все жарче, а от запаха перегноя начинало мутить. Потолок теплицы, казалось, опустился и повис над самой ее головой.

– Что им от тебя нужно, мам?

Слезы обожгли глаза, и все окружающее дрогнуло и поплыло. Мэри отвернулась. Они пришли за ней. И ей некуда бежать, негде укрыться. Все кончено.

Внезапно на Мэри снизошло небывалое, невозможное спокойствие. Тело расслабилось, голова прояснилась. Мгновение спустя она поняла, в чем дело. Ей больше не нужно лгать. Почему-то Мэри вдруг вспомнилось, как они с Аннелизой хихикали за молочными коктейлями в «Белом пятне» в Королевском парке. Им тогда едва исполнилось по двенадцать лет; если разобраться – золотая пора, которая длилась лишь до тех пор, пока гормоны, мальчики, зависимость от мнения сверстников не изменили все. Пора, когда их дружба была такой же чистой, как солнечный свет или лунное сияние.

Слезы текли и текли по щекам Мэри.

– Мне очень жаль, Хедер, – прошептала она. – Честное слово, жаль…

Боб

На каждом третьем взмахе Боб со свистом втягивал воздух в легкие. Он плыл вдоль скалистого берега своего острова, сражаясь с волнами, которые так и норовили отнести его дальше в океан. Гидрокостюма на нем не было, только плавки: Бобу хотелось ощущать обжигающий холод воды. Холод и необходимость постоянно двигаться – лишь это поддерживало его, пока он плавал туда и обратно