Неосновной инстинкт - Юлия Олеговна Чеснокова

ронял какую-то фразу или обращался, то любезно и как-то очень беззаботно сиял широкой улыбкой, сужающей глаза в лучезарные дуги. Посмотреть — так воплощение простоты уровня ситцевых трусов, при этом приперченное глуповатой прямотой из распахнутой всем встречным души. И не подумать никогда, что он дерется как зверь, мыслит как разведчик, мистифицирует, как Калиостро. А уж играет свою роль… Рэй не нашлась, с каким талантливым лицедеем его сравнить, приняв смену масок Хоупа за самый что ни на есть эталон, которым нужно тыкать в театральных училищах. Обстановку в пути разряжали Рен и Сольджун, хотя и разнящиеся в возрасте лет на девять, успевшие спеться и шутящие, как друзья не разлей вода. На гипнотизера девушка старалась не смотреть, боясь ненужных побочных эффектов (а вдруг?). Ещё не хватало в момент, когда рукой будет подать до Лео, лишиться разума или памяти. К черту такие радости. Поэтому взгляд то и дело падал на Рена, сидящего напротив, и смущавшегося, поскольку ему всё ещё казалось, что его изучают и на него смотрят как-то не так, даже после того, как он смыл с себя всю позорную атрибутику мальчика-гея и обстригся сразу по приезду в Южную Корею.

— Эй, Хо! — подскочив от этого обращения, Рэй увидела перед собой Джей-Хоупа, чуть толкающего её в плечо. — Приехали! — Поняв, что заснула от двух порций седативного, девушка постаралась быстрее прийти в себя. Автобус остановился. Конечная остановка — храм Хэинса. Сколько она уже здесь не была? Прорву времени! Даже навещая семью в последние годы, сюда она не заглядывала. Пока она тряслась в автобусе, то в голову невольно забрался тот день, когда они с Лео… когда они ехали в гостиницу, а потом, на следующее утро, он проводил её до родной улицы. Как это всё близко — как далеко! Но по-прежнему немного больно. — Прошу, миледи, — подал руку Джей-Хоуп, спустившись на асфальт и помогая Рэй со сна не навернуться с автобусной лестнички. Воспользовавшись его поддержкой, она замерла, воззрившись на давно невиденный, но незабытый — и незабываемый — пейзаж. Заросший лесом склон горы, возвышающийся за буддийскими постройками. Какое счастье, что сменила «женственный наряд», в котором планировала предстать перед Лео, на кроссовки, джинсы и спортивную куртку с капюшоном, спасающую от холода и промозглости относительной горной высоты. И вновь ноябрь, хоть и самый его конец. Насмешка судьбы, игра случая, собственная несознательная склонность приводить всё к одному знаменателю? — Идём? — вывел из окаменелой робости её Джей-Хоуп. Сольджун пошёл впереди, указывая Рену, старавшемуся не отставать, дорогу. Рэй кивнула и поспешила за ними. Если волноваться сейчас, то она не выживет и умрет от сердечного приступа на пороге. Поэтому прочь сомнения и тревоги!

— Ох уж эта Кошачья тропа! — Дойдя до неё и оценив развезенную и не опознаваемую в размякших пожухлых листьях и скуксившихся травах дорожку, попричитала вслух девушка. Хоуп обернулся, косо усмехнувшись.

— Что, забылось? Отвыклось?

— Напрочь, — согласилась она, но не совсем честно. Ей показалось, что она совершенно разучилась бродить по этим местам, но тело вспомнило само. Да и оно стало таким натренированным за годы, что осиливало подъем куда легче, чем тогда. Сейчас она выносливее, мощнее, закаленнее. — Когда-нибудь тут появится хотя бы подобие ступенек?

— Может ещё указатель «Логово золотых» повесить? — закидывая ноги высоко, чтобы ступать на редкие устойчивые плоскости, подтягивался Джей-Хоуп, ничуть не чураясь того, что приходилось быть скорее альпинистом, а не пешеходом. — Сюда экскурсий не надо.

— Я удивлена, что вам удаётся не прокалываться и этих экскурсий до сих пор сюда не ходит…

— А знаешь почему? — подстраховав Рэй, чтобы не свалилась на скользкой кочке, парень уточнил: — Потому что молчание — золото, — и не удержавшись от колкости: — Ну и потому что женщины не проведали о монастыре.

— Но я-то…

— И среди курочек не досчитаться дурочек, — подмигнул он и быстрее покарабкался вверх. Чувствовалось, что Хоуп и сам соскучился по этому благословенному месту. Раз побывав тут и, тем паче, пожив хоть немного, не желать вернуться изредка было сложно. Стена засветлела впереди, обозначая конец тропы. Обозначая конец целой эпохи, что прожила Рэй без Лео. Последние шаги давались тяжко, замедлялись. Оказаться у ворот и умереть. Почти как увидеть Париж. Нет!

— Слушай, — отдышавшись перед заключительным рывком, приостановила Рэй приятеля. Сольджун и Рен обгоняли их на метры и вот-вот подойдут к калитке. — Я понимаю, или, вернее, догадываюсь, почему ты среди золотых Хоуп… но Джей-то откуда взялось? От joke[17], потому что ты всё время балагуришь?

— Скорее нет, чем да, — молодой человек встал подождать спутницу. — На «джей» начинается много других хороших слов: справедливость, надёжный человек, сокровище[18]…

— Но которое подразумеваешь конкретно ты?

— Это личное, — шутливо отмахнулся он. Рэй хотела всё-таки докопаться до истины, но стук в ворота свершился и двое отставших подтянулись к пришедшим на полминуты раньше. Когда узкое окошко чуть сдвинулось, девушка думала, что потеряет сознание. И хотя оно тут же закрылось, чтобы загреметь отворяющейся дверцей, этого мгновения хватило, чтобы вспомнить самый первый взгляд Лео, выглянувшего на неё через это отверстие, юную, незваную, досужую. — Она с нами, — тут же вставил Джей-Хоуп, указав на Рэй, чтобы у привратника, с традиционно закрытым лицом, не возникло вопросов. — Ученики заняты? — нынешний страж Тигриного лога кивнул, косясь на представительницу прекрасного пола. Неизвестно, доходили ли до него легенды о том, что тут подобное уже бывало? — Если кто из них надумает пойти к Хенсоку — придержи, ладно? Мы к нему, — привратник ещё раз кивнул и Хоуп, поманив Рэй за собой, повел её в ту самую башню, в которой и девять с лишним лет назад обитал настоятель. Сольджун, положив руку Рену на плечо, что-то активно ему повествовал, ведя вниз, видимо, к общежитию, где тому предстояло разместиться.

Рэй застопорилась, прежде чем войти в личные покои Хенсока (хотя вряд ли тут что-то у кого-то было личное, это она помнила — у братьев монастыря нет ничего своего!). Снова этот вид, открывающийся с верхних площадок, снова этот воздух, хотя и холодный теперь, а в её воспоминаниях осталась только теплая, золотая во всех смыслах осень, как будто тогда и не было слякоти, мороза, грязи. Почему-то отложилось солнце, журчание источника неподалеку (которое услышалось и сейчас), цветение хризантем, шуршание сухой, но яркой листвы, которую она ежедневно мела, пока она, казалось, не должна бы была уже закончиться, но она облетала и облетала. И лишь один день (а точнее одна ночь) с грозой, бурей, ливнем, который открыл ей глаза на то,