Сквозь другую ночь - Вадим Юрьевич Панов

написанные в римской традиции, явно были сделаны на заказ. Все надписи Вербин не запомнил, но предположил, что некоторые из этих книг заняли своё место в «особенной» коллекции ещё до рождения Михаила Семёновича и, вполне возможно, их делали в одной мастерской, которая передаётся по наследству так же, как Пелеки передают от отца к сыну свою знаменитую библиотеку. И Феликс отправился в путешествие по переплётным мастерским, в одной из которых ему повезло наткнуться не на работника, тянущего лямку «от звонка до звонка», а на увлечённого специалиста, от которого Вербин узнал, что не все старые мастера дают рекламу в Сети или берут клиентов «с улицы», без рекомендаций. Так у Феликса появился номер телефона, который привёл его обратно в одну из мастерских, в которой он уже побывал, однако на этот раз Вербина проводили в маленький кабинет, где его ожидал Иннокентий Васильевич.

– Я расспрашиваю лучших переплётчиков города, чтобы найти того, к кому периодически обращается Михаил Семёнович Пелек.

– Он обращается к самому лучшему, – с достоинством сообщил Иннокентий Васильевич.

– Может себе позволить.

– Совершенно верно.

– Часто обращается?

– Это официальный допрос?

– Ни в коем случае, Иннокентий Васильевич, я провожу опрос, как видите, без протокола. Но если вы готовы отвечать только в официальной обстановке…

– В протоколе нет необходимости, Феликс Анатольевич. – Мастер поправил очки. – Михаил Семёнович разборчив, знает, что ему нужно, поэтому книги, которые он приобретает для коллекции, как правило в хорошем или отличном состоянии. Но бывает так, что требуется реставрация и, если речь идёт о кожаном переплёте, Михаил Семёнович обращается ко мне. Реставрация – это ещё один профиль моей мастерской.

– Помимо этого?

– Помимо этого, я делаю для Михаила Семёновича блокноты, примерно раз в полгода. Он использует их в повседневной жизни, предпочитая качественную бумагу и отменный переплёт.

– Не проще менять бумажные блоки?

– Михаилу Семёновичу нравится запах новой кожи. Это всё?

– Другие изделия не делаете?

– Ремнями не занимаюсь.

– Это я понимаю, Иннокентий Васильевич. Меня интересуют кожаные книжные переплёты, на торцах которых написано…

– Вытеснено, – мягко поправил Вербина мастер.

– Простите.

– На корешках.

– И за это простите.

– Продолжайте, – разрешил Иннокентий Васильевич.

– Меня интересуют кожаные книжные переплёты, на корешках которых вытеснены вот такие символы.

Феликс показал мастеру разворот записной книжки, на страницах которого было написано: MMXII, ММ, MCMXCV.

– Вы их делали?

– И не только с этими символами, – подтвердил Иннокентий Васильевич.

«Есть!»

– Да, были и другие, – кивнул Вербин. Внешне он остался спокоен, хотя внутри чуть не кричал от радости. – Что вы можете сказать об этих книгах?

– Ничего.

– В смысле? – растерялся Феликс. – Вы ведь только что сказали, что вы изготавливали эти переплёты для книг профессора.

– Я сказал, что изготавливал переплёты, – уточнил мастер. – Но это не книги, а особые блокноты, которые Михаил Семёнович изредка мне заказывает. Обложка всегда одинаковая, но разное тиснение, я имею в виду символы. Внутри – триста прошитых листов бумаги высшего качества.

– Чистой бумаги? – уточнил всё ещё растерянный Вербин.

– Чистой бумаги, – подтвердил Иннокентий Васильевич.

– Всегда?

– Всегда.

– А что вытеснено на лицевой обложке?

– Те же символы, что и на корешке.

– Вам не доводилось ремонтировать такие… гм… блокноты?

– Нет.

Не было сомнений, что мастер ответил честно.

– Я видел довольно старые книги, – продолжил Вербин. – Вы не могли их делать.

– В нашу первую встречу Михаил Семёнович показал образец, который я должен был воспроизвести с максимальной тщательностью. Я осмотрел его и вернул профессору.

– Заглядывали внутрь?

– Михаил Семёнович просил этого не делать.

– И вы не нарушили обещание?

– Михаил Семёнович всё время находился рядом и не выпускал… блокнот из поля зрения.

И Феликс понял, чем вызвана заминка:

– Вы хотели сказать «книгу»?

– Да. – Иннокентию Васильевичу потребовалась короткая пауза, чтобы решить, нужно ли быть искренним в этот раз. – По всем параметрам это изготовленная в единичном экземпляре книга. Однако отсутствие содержания не позволяет так её называть.

– Как вы думаете, для чего человеку может быть нужен подобный блокнот?

– Например, для ведения личного дневника. – Судя по скорости ответа, мастер задавался подобным вопросом и нашёл для себя удовлетворивший его ответ. – Бумага, которую предпочитает Михаил Семёнович, идеальна для письма.

Дневниковые записи, которые ведутся из поколения в поколение. А когда заканчивается очередной особенный блокнот – открывается следующий том, на обложке которого появляется год начала. Логично? Вполне. Отличное объяснение для мастера. Но так ли это на самом деле?

– Последний вопрос, Иннокентий Васильевич, и я откланяюсь.

– Сколько угодно, Феликс Анатольевич. Как ни странно, с вами приятно общаться.

– Потому что я считаю вас честным человеком, Иннокентий Васильевич.

Мастер рассмеялся и погрозил Вербину пальцем:

– Вы лжёте, Феликс Анатольевич, с теми, кого вы в чём-то подозреваете, вы тоже ведёте себя вежливо. Это воспитание. Его не спрятать.

– Спасибо, Иннокентий Васильевич. – Вербин вновь раскрыл записную книжку: – Скажите, пожалуйста, Михаил Семёнович заказывал у вас блокнот с таким названием: MMXVIII?

– Да, это был последний на сегодняшний день заказ особенного блокнота.

– Выполнили его?

– Конечно.

– Спасибо.

MMXVIII означал 2018 год. Пять лет назад. Однако этой книги на библиотечной полке Феликс не увидел.

* * *

Пару месяцев назад звонок Карины можно было бы назвать внезапным, неожиданным, а то и вовсе фантастическим, но события последних дней меняли реальность с такой скоростью, что Таисия не удивилась. Ни самому звонку, ни безапелляционному, как всегда у Карины, требованию «немедленно встретиться». Не удивилась и даже улыбнулась, потому что это был «звонок из прошлого», по всем признакам, кроме самого главного – темы разговора.

– Ты знала, что у Вени был Альцгеймер? – Карина сразу взяла с места в карьер.

– Откуда ты знаешь? – изумилась Таисия.

– Значит, знала…

Карина сказала, что будет торопиться и они не смогут пообедать. Таисия поняла, что совместные походы в рестораны или кафе пока ещё находятся за пределами их отношений, и протестовать не стала. В результате встретились у качелей на площади Маяковского, отошли в сторонку и завели разговор.

– Откуда ты знаешь? – повторила ошеломлённая Таисия.

В ответ услышала полное боли:

– Как ты могла так поступить со мной?

И похолодела, потому что не ожидала, никогда не думала, что «железная» Карина способна на такие чувства, способна быть настолько слабой. Таисия услышала, растерялась и, чтобы не расплакаться самой, громко заявила:

– Если не ответишь на мой вопрос, разговора не получится.

Хотела, чтобы прозвучало грубовато, но не получилось. Не смогла. И Карина это поняла. Несколько мгновений смотрела бывшей подруге в глаза, затем тихо ответила:

– Мне рассказал майор.

– Вербин?

– А кто ещё?

– Он глубоко копает, – протянула Таисия, не отводя взгляд. И совершенно не стесняясь того, что