Четвертая подсказка - Кацухиро Го

ее знаю. Я с ней где-то встречалась… Вообще, ничего удивительного в этом нет. Такое могло быть на улице, в супермаркете, в круглосуточном магазине, в салоне причесок… Это район, где я работаю. И у меня выработалась привычка наблюдать за всеми и за каждым».

И все же…

Не дожидаясь старушки, Сара вышла из туалета. Посмотрела направо и налево в поисках увиденной ею фигуры. В медпункте ее не было. Странно. До медпункта отсюда вроде бы достаточно далеко… Сара посмотрела в противоположном направлении. Совсем рядом был конец коридора, перед ним – лестница.

У Сары заколотилось сердце. Сейчас, может быть, уже поздно об этом размышлять, но что-то в этой фигуре было странным. На спине у нее был рюкзак. При эвакуации ничего неестественного в рюкзаке нет. Но ведь это не землетрясение. Это не та ситуация, когда полностью остановились все линии жизнеобеспечения…

Ноги Сары зашевелились, и она направилась к лестнице. Выйдя на лестничную площадку, внимательно прислушалась. Был слышен звук шагов. Они направлялись вверх.

– Послушайте! – крикнула Сара. – Куда вы направляетесь?

Голос гулко прокатился по тускло освещенной лестнице. Звук шагов прекратился. В тишине стало немного труднее дышать.

– Извините, может быть…

Послышался звук бега. Сара тоже сдвинулась с места и стала догонять этот звук.

– Подождите, пожалуйста… Это я! Кода из отделения Ногата!

Звук шагов остановился. Сара догнала фигуру. Женщина стояла на лестничной площадке и смотрела на Сару.

– Давно мы с вами не виделись… Госпожа Асука, если не ошибаюсь?

– Это вы? – Женщина схватилась за грудь, сделала выдох и слабо улыбнулась. – И правда, давно не виделись…

Сара подумала, что эта женщина выглядит лет на десять старше по сравнению с тем, какой она ее помнила. В волосах прибавилось седины, на исхудавших щеках не было и следа косметики. Простые брюки и пиджак выглядели скорее функциональными, чем модными.

– Если не ошибаюсь, это было четыре года назад, летом…

– Вы запомнили меня? – Сара поднялась по лестнице и встала перед женщиной. – Приятно слышать.

– Я хорошо запоминаю лица и имена людей. Такая у меня раньше была работа.

Сара что-то поддакнула, но уверенности в том, что ответ получился удачным, у нее не было. Асука совершенно не производила впечатление человека, пришедшего для эвакуации. Наверное, ее вызвали по делу умершего Тацумы.

– Я должна сказать вам… – Сара почувствовала горечь во рту. – Я была первой из полицейских, кто отправился в шерхаус, тот, где жил ваш сын.

– Вот как… – Асука удивилась, затем опустила глаза.

– Я не знаю даже, что и сказать.

– Не берите в голову. Мой мальчик… Тацума…

Асука пошатнулась, уперлась спиной в стену и сползла вниз. Вскрикнув, Сара поспешила ей на помощь, но Асука жестом остановила ее.

– Пожалуйста, извините. Слишком много всего произошло, и у меня в голове не укладывается, что и как…

«Я вас хорошо понимаю», – Сара проглотила эти слова. Посторонний человек не имеет права так просто говорить об этом. Подробностей Сара не знала, но не могла не догадываться: Тацума замешан в этом преступлении. По крайней мере, он не является непричастным к нему. На девяносто процентов можно утверждать, что Тацума был одним из преступников, одним из тех, кто лишил Ябуки правой ноги.

– Я действительно не понимаю, почему все так случилось… – Пустые глаза Асуки смотрели в том направлении, в котором ничего не было. Будто в бреду, она продолжила: – Не понимаю, что было не так. И что надо было делать.

Сара понимала: любые слова утешения или сочувствия будут пустыми.

– Тацума был добрым мальчиком. Он был серьезным мальчиком… Его наверняка обманули. Однозначно, его толкнул на это плохой человек.

Сара не хотела больше ничего слушать. Эта женщина не несет ответственности. И все же из головы Сары не выходила оторванная правая нога Ябуки.

– Послушайте, если хотите, я провожу вас. Вам ведь в отдел уголовных преступлений?

– Спасибо, но я иду не в отдел уголовных преступлений, – Асука попробовала встать, но зашаталась. Сара хотела протянуть ей руку, но женщина, покачав головой, отказалась.

– Госпожа Кода… – Продолжая опираться на стену, она встала и глубоко выдохнула. – Я пришла, чтобы встретиться с Судзуки.

– Что?

– Я не могу простить этого человека.

Асука вытянула вперед руку. В ней был зажат предоплаченный мобильный телефон.

7

Внутренней работы в отделении накопилось так много, что справиться с ней было совершенно невозможно. Систематизация отчетов следователей, выдача указаний, работа со СМИ… И вдобавок – помощь эвакуировавшимся гражданам, чье число перевалило за сотню. Цуруку был близок к тому, что его вырвет. Желудок болел как разорванный. Много раз Цуруку думал, что будет легче, если он сейчас свалится. Все делалось, можно сказать, вторым темпом, полиция никогда не проявляла инициативу. Что и неудивительно. Кто-то мог представить себе такую ситуацию? Кто-то хоть раз испытал такое на себе?

На голову Цуруку сыпались многочисленные упреки – от начальника отделения, от заместителя начальника, от руководителей Главного полицейского управления… Как руководитель отдела, который занимается приемом таких замечаний, Цуруку понимал, что с этим ничего не поделать. Но каждый раз, когда на него орали и требовали быстро расколоть Судзуки, ему хотелось крикнуть в ответ: «Скажите это своим дознавателям!» Впрочем, факт был и в том, что расследование личной информации, касающейся Судзуки, не принесло никаких результатов. Поэтому Цуруку понимал, что надо прикусить язык и терпеливо молчать. В довершение ко всему эта буйная выходка Сары Коды… Ранение Тайто Ябуки тоже было результатом, так сказать, самовольных следственных действий. «Если будет поставлен вопрос о моей ответственности за недостаточный контроль над сотрудниками, сказать в свое оправдание мне будет нечего… Хотя с какой стати я должен отвечать за это? Я же возглавляю отдел уголовных преступлений! Думаете, я могу присматривать за всеми “шестерками” из регионального отдела?!»

– Начальник отдела! Извините, там эти журналисты шумят и требуют комментариев…

– Что значит «требуют»? Им же сказали, что все пресс-конференции будут в Главном управлении!

– Да, но они требуют, чтобы ответственные за расследование рассказали им, как ведет себя Судзуки и какова ситуация со взрывами на линии Яманотэ.

«Ответственные за расследование? Я, по-вашему, должен отвечать за следователей первого следственного отдела, которые обращаются со мной, как с прислугой?!»

Этот ответ Цуруку тоже пришлось проглотить. Ситуация была слишком плохой. Полиция оцепила станцию «Асагая». Бомбу искали более двух часов, но так и не смогли найти. А затем, в четыре часа, сотрудникам станции разрешили подняться на платформу, хотя считалось, что именно в это время и должен произойти взрыв. Да, на полицейских надавили, говоря, что станции надо готовиться к возобновлению работы. Да, они