Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Он на меня напал! – вопил судья. – Все видели? Все свидетели! Полиция! Вы тоже свидетели! Он явился и напал на меня. Начал угрожать! Чего вам еще надо, каких доказательств? Он сумасшедший! Он одержим своей больной идеей! Это он убил эту девочку – повесил ее ради своих бредовых фантазий и домыслов! Они спали, он ее совратил! Он и парня убил – разве вы не понимаете? Он совсем свихнулся!

– Это ты убийца! – кричал Казанский, барахтаясь в контейнере и пытаясь выбраться. – Всех утянуть за собой на тот свет хочешь! Смерти боишься, конца! Ради этого готов на все, убить готов! Старый мракобес!

– Это ты мракобес! Сумасшедший!

– Прекратить!!! – заорал на них Гущин. – Вы что творите?!

Казанский словно очнулся, словно увидел их всех впервые. Он выбрался из контейнера, грязный, заляпанный жижей, в безвозвратно испорченном дорогом костюме. Воскресший самым чудесным образом судья тыкал в него пальцем, крича: «Убийца! Я давно его подозревал!»

Глянув на полицейских, Казанский попятился. И вдруг повернулся и рысью побежал к своему внедорожнику.

Плюхнулся за руль, дал по газам.

– Что вы рты разинули?!! – завопил воскресший судья. – Он же уедет! Удерет! У него же все на лице написано!!!

Внедорожник, визжа тормозами, развернулся на асфальте и…

В этот момент капитан Первоцветов ринулся ему наперерез. Внедорожник едва не задел его, но Первоцветов оказался быстрее – он бросился прямо на капот, подпрыгнул, схватился одной рукой за «дворник», а другой с невероятной силой ударил кулаком по лобовому стеклу.

Оно сразу пошло трещинами, внедорожник протащил на себе капитана полиции еще несколько метров, а потом затормозил. Первоцветов спрыгнул, рванул дверь со стороны водителя и схватил Казанского за его щегольской шелковый галстук.

– Не сссссопротивляйссся полиции, – шипел он.

Их уже окружили оперативники Главка. Подошел Гущин.

Катя осталась в стороне. Над свинофермой по-прежнему витала тяжелая густая вонь.

Катю поразила еще одна деталь: судья Репликантов созерцал задержание замглавы городской администрации, уперев руки в бока и выпятив подбородок. Но вот он поймал на себе взгляд Кати, и лицо его болезненно сморщилось. Он снова привычно ссутулился и полез в карман куртки. Нет, не за грязным бумажным платком – на этот раз за блистером с таблетками, которые и начал выдавливать дрожащими руками из упаковки на ладонь, косясь на наблюдающую за ним Катю.

Глава 43

Только факты

– Только факты. Голые факты. Все остальное – в сторону. Легенды, апокрифы, оккультизм – все прочь, – объявил полковник Гущин. – Итак, что мы имеем?

Задержанного Андрея Казанского привезли в ОВД. Обыскали и забрали у него мобильный. Привезли и судью, взяли с него заявление о нападении и рукоприкладстве со стороны замглавы городской администрации – чтобы имелся законный повод к задержанию. Первый шаг.

Все, кто еще остался работать в Горьевском ОВД, повысовывались из кабинетов смотреть, как фактического главу города ведут по коридору под конвоем. Откуда-то вновь появился пенсионер-мизантроп Мурин. Он скорчил непередаваемую гримасу: а что я вам говорил? Всех метут. О времена, о нравы!

Катя услышала, как капитан Первоцветов тихо приказал что-то двум сотрудникам патрульной службы – прозвучало слово «смазка». И куда-то отправил их.

Казанского пока оставили под конвоем в свободном кабинете. А в кабинете Первоцветова полковник Гущин изъявил желание слушать «только факты». Но странная атмосфера царила в кабинете.

Анфиса по-прежнему хранила гробовое молчание. И не глядела на капитана Первоцветова. Тот к ней тоже не обращался, но взгляды бросал. И Кате казалось, что он прожжет в Анфисе дыру. Его синие глаза потемнели. Катю вновь поразило его изменчивое лицо – полно, этот ли человек собирался свести счеты с жизнью на башне? Не привиделось ли все это им в мороке Горьевска?

Полковник Гущин с Первоцветовым тоже не разговаривал. Катя поняла: роль громоотвода и коммуникатора отводится ей.

– Федор Матвеевич, вы уж сами, – предложила она. – Вы известный реалист.

– Значит, все началось три года назад, с Аглаи Добролюбовой, – начал Гущин. – Точнее, с доклада Молотовой в музее об аплазии плевы в роду Шубниковых – у матери другой Аглаи, повесившейся на башне больше ста лет назад. Эта новость заставила Казанского объявить, что он потомок фабрикантов. У Аглаи Добролюбовой тоже была выявлена аплазия. Казанский с Аглаей состояли в любовной связи. Появился подарок – браслет с фальшивыми камнями. Затем был устранен единственный человек, который мог ограничить свободный доступ на башню, – арендатор строительных работ Вакулин. С ним произошел странный несчастный случай. Он с переломом ноги угодил в больницу, строительство застопорилось, башня стояла открытой. Ночью Аглаю Добролюбову вызвали из дома, избили, оглушили, притащили в башню и повесили. После ее убийства Казанский фактически изъял башню из делового оборота города. Аннулировал контракт на аренду под офисы. Закрыл. Забрал в администрацию ключи.

– Легко мог сделать дубликат, – заметила Катя.

– Да, легко. – Гущин метнул взгляд в сторону Первоцветова. – Эти дубликаты здесь прямо как амебы множатся. Три года не происходило ничего. Затем был убит фотограф Нилов. Которому городская молва упорно приписывает связь с Казанским в плане того, что тот его нанял, чтобы опозорить своего давнего противника – судью. Фотограф Нилов убит ударом по голове в Доме у реки, где он что-то искал – предположительно замурованную тайную комнату. До этого убийства произошло еще одно событие: Казанский послал свою любовницу Ульяну Антипову выкупить из ломбарда браслет. По его распоряжению на Башне с часами была ликвидирована дверь между комнатой часового механизма и лестницей. Затем произошло убийство Макара Беккера – практически ровесника Аглаи Добролюбовой. Он был повешен, предварительно оглушен. Однако имеет место инсценировка на месте убийства с целью замаскировать то, что его туда не притащили, а он сам пришел вместе с убийцей. Андрей Казанский – давний знакомый его тетки, у Макара не было оснований его опасаться. Что он сам часто ездил на велосипеде около башни – мы сами свидетели. Так что…

– Какая цель у Казанского? – спросила Катя. – Зачем все это?

– Та же, что у судьи. Которого он на наших глазах обвинил.

– То есть ритуал. Ритуальные убийства. Этих фактов достаточно для предъявления ему обвинения?

– Пока еще нет. – Гущин покачал головой.

У капитана Первоцветова зазвонил телефон. Он молча послушал.

– Насчет смазки часового механизма, – объявил он охрипшим от холода голосом. – Я просил узнать точно. Часовой механизм был смазан рабочими из бригады, устанавливавшей подсветку на башне по прямому приказу Казанского. Говорят, грубо все было сделано, рабочие туда масло буквально закачали. Внутрь.

– Косвенное доказательство. Но все в одну копилку. В масть, – Гущин обращался к Анфисе,