Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

что мы посреди пустыни. Ехали туда целую вечность. И надо же было такому случиться, что если бы мы проехали еще пару миль, то оказались бы в центре какого-то городка. Вот уж повезло так повезло, мать твою!

Я встаю и пытаюсь дышать, комкаю листок и швыряю его в порыве ярости. Кто мог узнать? Почему он просто меня не выдал? Зачем это писать? Это что, пытка, кто-то хочет посмотреть, как я мучаюсь за то, что совершила? Вот для чего все это?

Я не могу сказать Каллуму. Он потеряет рассудок, ему и без того с трудом удается сохранять хладнокровие. Я сама разберусь. Кто бы это ни был, я должна быть на шаг впереди. У кого-то есть доступ к моему телефону? Это единственный способ узнать, верно? Машин там не было. У кого может быть доступ к моему телефону? Я расхаживаю по офису и ломаю голову, кто это сделал и по какой причине, но не нахожу ответа. Однако что-то же надо предпринять.

Надо переместить Эдди. Вот и все. Я просто… перевезу его. И на этот раз все сделаю правильно. Оставлю телефон дома. Скажу всем, что еду ночевать к отцу и вернусь утром, чтобы никто не гадал и не строил предположений… а потом поеду на север. Да. Так и следовало сделать с самого начала.

До Дуранго в штате Колорадо всего несколько часов езды на север, и там настоящие зеленые деревья, горы и реки, а не бесплодный ландшафт. Бесконечное количество способов спрятать тело, а не только песок, глина и плоская местность. Там никто не собирается строить жилые дома. Я знаю это место. Знаю, что нужно сделать. Времени на раздумья нет. Этот человек может сдать меня в любой момент. Я должна его опередить.

Когда около трех часов возвращается Каллум, моя машина собрана и готова к отъезду. Он входит в офис, плохо изображая человека, зашедшего за посылкой. Вот же придурок. Почему он не может просто вести себя естественно?

– Да входи же, – говорю я, он нервно проскальзывает внутрь и закрывает за собой дверь.

– По пути сюда с парковки я уже услышал сплетни. Так, значит, он официально числится пропавшим? – спрашивает он спокойнее, чем я ожидала.

– Да, Роза заявила в полицию.

Я рассказываю ему о том, что Эдди не работал дальнобойщиком, и мы оба согласны – в случае чего это только нам на пользу.

– Ну мы знали, что это произойдет. Мы выиграли несколько дней. Похоже, Эдди уже вызывает много подозрений, – говорю я.

– И все, что найдут в его телефоне из пикапа, будет нам на руку. Наверняка там что-то ужасное, не имеющее к нам никакого отношения, так я думаю. Пока что все складывается отлично.

Боже, если бы он только знал.

– Слушай, – говорю я, запихивая в стоящий на столе красный переносной холодильник несколько сэндвичей и бутылки с водой. – Мне надо повидаться с отцом. Я уеду до завтрашнего вечера. Он плохо себя чувствует.

Каллум краснеет, его плечи напрягаются.

– С отцом.

– Да, а что?

– Ты же не… Ты же не сбегаешь из города? Ты…

– Что?! Какого хрена? Нет. Хотя было бы здорово, – рявкаю я.

– Ну ладно, прости. И говори потише, – шепчет он, прикладывая палец к губам.

– Ты серьезно? Думаешь, я настолько тупая, что могу нарисовать мишень у себя на спине? Эй, кое-кто сбежал из города, никому не сказав, причем в тот самый день, когда исчез этот парень. Ну да, конечно.

– Ладно. Я просто не ожидал, что ты уедешь.

– Просто навещу отца и завтра вернусь. Я уже сказала жильцам. Если возникнут проблемы с сантехникой, пусть вызывают водопроводчика. А остальное может и подождать полдня.

– А, ну хорошо, только возвращайся поскорее, потому что, если что-нибудь… ну… случится, а мы не можем перезваниваться или переписываться… Даже не знаю. Мы просто должны держаться вместе.

– Хочешь поехать со мной? – спрашиваю я, зная, что такого не будет.

– Это будет выглядеть совсем странно, так что нет. Но я серьезно. Возвращайся быстрее.

– Боже мой, Каллум. Я вернусь, – говорю я, он неуверенно кивает, выходит через главную дверь, и я закрываю ее.

И тут меня впервые осеняет: а что, если я не вернусь? А если на этот раз я возьму те деньги (все они завернуты в полиэтилен и надежно спрятаны в рюкзаке Эдди) и просто исчезну?

Во время долгой поездки по пустыне я не перестаю об этом размышлять. Стекла опущены, по радио играет песня Джорджа Стрейта, иногда прерываемая скрежетом. Такое ощущение, что случился апокалипсис, а меня здесь забыли. Темнота и полная тишина. Я пытаюсь отвлечься и переключаюсь на другую станцию. Ведущий ток-шоу дает звонящим слушателям кошмарные советы о том, как справиться с бунтующим подростком. Я переключаюсь на станцию «Иисус», где священник читает проповедь. Несколько минут я слушаю, что «расплата за грех – смерть», и решаю, что лучше тишина, чем радио.

Еще раз прокручиваю в голове свои действия. Я выстлала багажник изнутри толстым полиэтиленом и приклеила его по краям для герметичности. Тело уже завернуто в полиэтилен и обмотано скотчем. У меня есть садовые и резиновые перчатки. Я остановлюсь в мотеле на полпути от границы Колорадо до Санта-Фе, чтобы принять душ и переодеться, и заплачу наличными, а одежду на всякий случай оставлю в мусорном баке где-нибудь по дороге. Я не до конца понимаю, что такое следы ДНК, но рисковать не собираюсь.

Когда я подъезжаю к месту, где мы его похоронили, меня бросает в дрожь, из-за волн тошноты приходится схватиться за ручку двери и глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться.

Какие же мы идиоты. На главной дороге четко видны следы наших шин. Почва глинистая, а дождя не было. Явные улики. Повезло, они здесь всего пару дней. Ни у одного водителя не было бы причин тут останавливаться. Вдоль всего шоссе видны следы шин в тех местах, где люди останавливаются по той или иной причине, но сейчас, посмотрев на это место новыми глазами, кажется, что мы оставили след из хлебных крошек, ведущий прямо сюда, если кто-нибудь вдруг заглянет – например, если каким-то образом получил доступ к моему телефону. Проклятье. Что я вообще делаю? Это безумие.

Дышу. Я не буду плакать. В данный момент у меня нет другого варианта, надо просто сделать это. Но все происходящее настолько сюрреалистично, что пейзаж по краю зрения выглядит почти мультяшным. Он не похож на реальность, слишком причудлив, чтобы быть ей, но вот она я, стою здесь.

Земля на этот раз мягкая