Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

двери. Прямо передо мной небольшая гостиная, на первых этажах раздвижная стеклянная дверь ведет на малюсенькую бетонную площадку, куда можно поставить гриль или что-то еще, а на вторых этажах – выход на балкон. Слева узкий коридор в ванную, справа спальня.

Моя квартира почти такая же, и я осматриваюсь, пытаясь понять, что не так, потому что все здесь кажется каким-то странным, не знаю, по какой причине.

На кухне чисто, ни замоченных сковородок в раковине, ни пивных бутылок на столешнице. На журнальном столике все еще стоят несколько банок и валяется футболка. Воздух горячий и спертый, значит, Каллум так и не починил кондиционер. Я иду в коридор и рассматриваю ванную из дверного проема. Тумба под раковиной открыта, а на полу лежит разводной ключ рядом с ведром, в которое, похоже, текла вода, но теперь труба сухая.

Я открываю шкафчик с лекарствами. Боже, чувствую себя как чокнутая сталкерша. Что я здесь делаю? В шкафчике нет ничего особенного: бритва, одеколон, гель для волос. Я закрываю его. Надо убираться отсюда.

Выключаю свет в ванной и выхожу и тут замечаю напротив закрытую дверь в спальню. По какой-то причине она вызывает у меня любопытство. Он живет один. Без животных. Зачем закрывать дверь? Возможно, нет никаких причин и я потихоньку схожу с ума, но все равно решаю ее открыть.

Внутри темно, но в лучиках света, просачивающихся по краям закрытых жалюзи, я вижу, что вся мебель, кроме кровати, накрыта белыми простынями. От этой призрачной картины холодеет кровь. Я думаю о Лили, возможно, это своего рода дань уважения – сохранить ее вещи или… Я не совсем понимаю, что именно, но только это приходит в голову.

Порыв убраться отсюда подальше уступает желанию узнать, что скрывает Каллум, потому что увиденное со всех точек зрения странно. Я иду к контурам комода, хватаюсь за ткань и срываю ее, но под ней не комод. Здесь вообще нет мебели.

У стен спальни Каллума аккуратными стопками сложены картины Генри. Десятки картин, и на всех один образ. Лицо Лили, жены Каллума.

Просмотрев флешку Генри и поняв, что у него был роман с Лили, я решила прийти к Каллуму, чтобы мы посочувствовали друг другу и разобрались, как это произошло и к чему привело. Я не сомневалась, что его это потрясет не меньше, чем меня… а он знал. Все это время, когда я рыдала перед ним, когда спрашивала о Касс, Розе и проклятой школьнице, он знал. И ни разу не сказал мне правду. Услышав о романе Генри, сделал вид, будто его это удивило. А все это время пропавшие картины были здесь. И роман у Генри был с его женой. Господи, помоги.

Я срываю ткань с другой груды, которую изначально приняла за кресло в углу. Снова картины. Здесь в основном обнаженная натура.

Все они тут. Лили с длинными черными волосами и тонкими чертами лица. Даже уже серьезно больная, с жуткой худобой и синяками под глазами, она была завораживающе красива, и Генри умело это запечатлел. Он рисовал ее здоровой и смеющейся, в сарафане и с заткнутой за ухо ромашкой, а еще на больничной койке, с бледным как у призрака лицом, и на обеих картинах она потрясающе красива. Женщина, которую он любил, пока она умирала, с ней у него был роман в ее последние дни… И Каллум знал.

Я сижу на полу перед картиной, где она в солнцезащитных очках у бассейна потягивает напиток через согнутую соломинку. Одной рукой она прикрывает лицо и соблазнительно глядит на художника. От этого образа у меня перехватывает дыхание, я уже не знаю, что думать, что чувствовать. Как я могу ненавидеть умершего человека? Как могу ненавидеть ту, кого любил мой муж? И почему Каллум не сказал мне, если знал? Какая-то бессмыслица.

И вдруг я слышу, как в двери поворачивается ключ. Сердце уходит в пятки. Бежать некуда, я на мгновение замираю и прислуживаюсь. Дверь открывается и закрывается. Похоже, на пол падает сумка. Видимо, он открыл дверь как обычно, не заметив, что она не заперта, потому что не пытается обойти квартиру и не вскрикивает. Я слышу, как включается телевизор и разносится голос ведущего новостей.

Я не знаю, что делать. Может, застать его врасплох, выскочив из спальни, но я задаюсь вопросом, как он получил эти картины и не имеет ли отношения к смерти Генри, раз знал о романе. А вдруг Каллум опасен?

Но потом я решаю, что это смешно. Он потерял жену и горюет. А если картины отдал ему Генри? Каллум ведь знал, что тот рисует всех вокруг, и наверняка не увидел в них ничего интимного. В конце концов, художники изображают моделей во всем разнообразии эмоций и поз, что может знать об этом Каллум? А если это все, что осталось ему от жены, и он дорожит картинами, ничего не зная о романе?

Я слышу шаги в коридоре и беспомощно стою в центре комнаты, по венам течет адреналин. А потом Каллум, судя по звукам, заходит в ванную, и я озираюсь, пытаясь понять, смогу ли выбраться через окно, и замечаю кладовку с открытой дверью. Внутри прислонены к стене несколько портретов Лили. И когда я вижу их, у меня чуть не останавливается сердце.

На них Лили голая, лежит в постели Генри или на полу в его студии, на клубке спутанной одежды. И каждая картина изуродована. Лицо Лили исполосовано ножом, полотно безнадежно испорчено.

Ох-ре-неть.

Сердце гулко колотится, а кровь стучит в ушах. Каллум спускает воду в туалете, и я с ужасом жду, когда он зайдет в спальню.

Я запрыгиваю на кровать и пытаюсь открыть окно над ней. Замок подается, но рама так скрипит, что надо действовать очень быстро. Толкаю сетку ладонью, она падает на землю, и я протискиваюсь через щель. Приходится вслепую лезть головой вперед, пока ладони не упираются в землю под окном. Я подтягиваю ноги, падаю на чахлую траву, а потом бегу со всех ног, прежде чем Каллум увидит, что это я раскрыла его тайну.

24

Касс

Запершись в офисе, я проверяю подсобку и кладовку, несколько раз выглядываю через жалюзи на случай, если тот, кто оставил записку, все еще здесь, затаился в темном углу, чтобы пытать меня и убить, как ту несчастную пару из газеты. И понимаю, что спустя час так ничего и не произошло. Здесь никого нет.

Ни у кого нет ключа от офиса, кроме владельца, а он даже не живет в городе. Я забыла запереть